Захар Прилепин - Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Прогрессивная общественность, мы счастливы!

Может, вам всем дать подданство Украины, мои милые? Как-то ведь надо вас наградить.

…А как нам кричали наши прогрессивные деятели, что русские на Майдане бок о бок с украинцами, что там всюду русская речь, что это не борьба против России — это против плохой власти. Так что ж там немедленно начали с памятников солдату-освободителю и со статуса русского языка?

…Сколько ко мне украинских женщин приходило со словами: «Ах, мы против русских боремся? пойду на Майдан расскажу — посмеются!» Где они, эти женщины, почему не заходят сегодня?

…Где этот русский парень, который живёт в Киеве, чьё открытое письмо, где он написал: «Мне стыдно, что я русский», — передавали из уст в уста: как он там? Ты, парень, эту фразу напиши себе на груди и ходи теперь с ней, так тебе будет надёжнее.

…И, собственно, остальные русские и не совсем русские, которые там бок о бок сражались за свободу — и здесь, на просторах мировой паутины, — вы как там себя чувствуете? Всё по плану?

Ни для кого не секрет, что подавляющее число российской либеральной интеллигенции и весомая часть националистов выступила с полной и безоговорочной поддержкой событий на Майдане.

Исключения — редки.

В среде либеральной хоть сколько-нибудь критическое отношение к Майдану вообще просматривается с трудом.

В среде националистической ситуация плюс-минус схожая — достаточно вспомнить, что около двух десятков российских националистических организаций немедленно выступили в поддержку Майдана, а часть активистов направились туда в качестве добровольцев, и уже есть погибшие.

Что до какого-то момента могло быть объяснимым: люди, отдающие себе отчёт в том, что в России построен того же толка коррупционный режим, что и на Украине, склонны были считать собравшийся на Майдане народ — своими соратниками.

Тем более, с Майдана неоднократно приходили известия о том, что на Украине наблюдается удивительное, небывалое единение: на одних баррикадах сражаются украинцы, русские, представители других национальностей, либералы, националисты, «левые».

Однако ситуация последних дней показала, что положение несколько сложнее.

Началось с того, что по всей Украине начали сносить памятники Ленину. Если первый варварский акт на самом Майдане ещё вызвал некоторую оторопь даже в рядах самих участников народного восстания, то потом это как бы стало обыденностью — ну, да, сносят — имеют право.

«Такое ощущение, что Украиной последние двадцать три года правил Ленин», — остроумно заметил по этому поводу кто-то.

Уже в самой нацеленности на памятники Ленину могла читаться антироссийская направленность восстания — в конце концов, на Украине никто не призывает строить социализм, да и в России никаким социализмом не пахнет: у нас заправляют люди глубоко враждебные всему этому.

То есть, первыми, как бы помягче выразиться, обманувшимися на Майдане оказались украинские «левые». Позже они пытались противостоять акциям по сносу памятников Ленину, и некоторые из них в связи с этим пострадали — проще говоря, были избиты. (Естественно, в рядах российской либеральной интеллигенции на это не обратили ровно никакого внимания — ещё чего.)

Далее события стали развиваться с ещё большей скоростью: буквально на следующий день после победы Майдана был снесён памятник солдату-освободителю подо Львовом и отменён закон Украины «О принципах государственной языковой политики», гарантировавший русскому языку региональный статус, а также право на открытие русских классов в школах.

Всем вменяемым людям стало ясно, что обозначен тренд на дерусификацию Украины.

Так обманутыми оказались ещё и русские активисты киевской революции: ну, не за снос же памятников и ущемление русского языка они сражались.

Сторонники Майдана пытаются объяснить снос памятника голодомором — как будто это памятник голодомору, а не миллионам павших солдат, освободивших мир от фашизма.

Что до русского языка, то нас уверяют, что «как говорили на русском — так и будут говорить».

Всё это не выдерживает никакой критики. Естественно, немедленный запрет на русский язык введён не будет — но результаты новой украинской политики дадут о себе знать несколько позже: например, когда там лет через пятнадцать вырастет новое поколение людей, которые не учили русский язык в школе, так как его не преподавали. Кроме того, исчезнет сама возможность вести делопроизводство, участвовать в судебных разбирательствах и так далее, и так далее, и так далее, — на русском языке.

Аргументы радикально настроенных сторонников Майдана понятны: они считают Украину своей страной, и не видят никакой необходимости делиться с русскоязычными гражданами своим, в самом широком смысле, влиянием.

Но это их аргументы!

Оторопь вызывает, что фактически все ведущие игроки российской оппозиции и абсолютно подавляющее число либеральной интеллигенции мало того, что никак не реагируют на сложившуюся ситуацию — но находит её совершенно нормальной. Вы слышите: нормальной.

Но что нормального в том, что человек — вся родня, все предки которого жили на украинской земле, сто, двести, триста, а то и больше лет, — вдруг теряет право учиться и, в самом широком смысле, пользоваться своим языком — во всех случаях, кроме бытовых и семейных.

Русскоязычные люди, живущие на территории Украины, — жили там всегда, работали на эту землю, воевали и погибали за неё — кто вправе им запретить что-то, если они во многих городах составляют большинство населения?

Да, да, да, сто раз «да» — украинская сторона имеет право на свою точку зрения по этому поводу. Но с чего мы должны её разделять? Мы не запрещаем, скажем, татарский язык здесь и не мешаем этому народу ставить свои памятники — отчего бы нам не служить примером в данном вопросе?

И тут мы подходим к очень простому выводу.

И Украина, и другие бывшие республики СССР, и европейские страны, боровшиеся с собственной коммунистической властью или с либерально-буржуазными коррупционными режимами, — имеют интеллигенцию и оппозицию, всегда чётко и неукоснительно ставящую интересы своей страны, своего языка и своего народа превыше всего.

И только в России сложился удивительный, непостижимый класс подавляющей части либеральной интеллигенции и серьёзной части оппозиции, который с параноидальным усердием выступает в качестве прокурора интересов своего народа и адвоката народов других.

Кто эти люди? Откуда их завезли сюда?

Почему тридцать тысяч человек на киевском Майдане российской как бы оппозицией воспринимаются как соратники, а тридцать тысяч человек, вышедших на митинг в Севастополе — как противники? Это не титушки, вы же видите — это люди, просящие о помощи на вашем же языке.