Захар Прилепин - Летучие бурлаки (сборник)

Двойные стандарты — это не издержки российского либерализма. Это его суть. Это определённый образ мысли: он не может быть никаким иным, он может быть только таким.

Провести опрос на тему «Стоило ли сдавать Ленинград немцам?» — это нормально, потому что свободные люди имеют право обсуждать любые темы и вообще человека надо приучать думать, а если он думать не желает, надо сто сорок тысяч раз пошутить в фейсбуке про Кутузова и сдачу Москвы французам.

Ну, давайте приучать человека думать шире, давайте проведём опрос на тему «Являлся ли Адольф Гитлер эффективным управленцем?», или «Насколько была обоснованна борьба нацистов против гомосексуализма?».

Вы же сами сказали: обсуждать можно что угодно, и человека надо приучать думать. Давайте тогда работать вместе на этом направлении. Что не так?

А? Что не так?

Вы думаете, это я вас спросил. Нет, это я себя спросил. И сам себе отвечу: всё не так.

Мы понемногу как-то доказали всем просвещённым людям, ЖЖ и глянцу, коммерсанту и комсомольцу, спутнику и погрому, что обменять страну, которая контролировала половину земного шара, на страну, которая не контролирует саму себя, из которой валится национальное богатство в мировые офшоры, как из дырявого мешка, — это в целом правильный выбор.

Нормально обменять страну, в которой никому никогда не приходило в голову заходить в школы и офисы с ружьём, — на страну, в которой стреляют по детям и взрослым ежемесячно.

Нормально обменять страну, в которой не торговали детскими органами и взрослыми людьми, — на страну, которая занимает по этим позициям одно из заметных мест в мире.

Нормально обменять страну с мощнейшей художественной школой — на страну, где правят бал актуальное искусство и банда концептуалистов.

Нормально обменять страну, где в статусе главного русского писателя был Михаил Шолохов, — на страну, где на это место, будто нехотя, болезненно морщась от скромности, уселся некто Акунин, поправил очки и неспешно занялся историей России: история про князей, роман про князей, история про царей, роман про царей — аккуратный и добросовестный человек, почти как Чехов на Сахалине.

Всё это нормально, ко всему можно было привыкнуть, и половина страны уже привыкла. Спроси любого молодого городского человека: «Нормально?» — и он скажет: «А чё, нормально».

Это вам только кажется, что он так говорит, запутанный пропагандой. На самом деле он вырос в созданной вами стране, а вы его родители. Это вы снесли всей стране планку вкуса, здравого смысла, элементарных человеческих представлений о чести и достоинстве.

Теперь люди хватаются за любую соломинку, чтоб не осиротеть вконец.

Тем временем вы сплотились плечом к плечу против Скойбеды, с терпким ощущением противостояния толпе, мужичью, охлосу, — на вас якобы скорым поездом несётся ура-патриотический поезд, а вы, последние вменяемые, стоите на путях, как Вицин, Никулин и Моргунов.

Как будто никто не замечает, что вы сами в таком же поезде, а то и в бронепоезде, в тренде — вы, и толпа — вы: законодатели мод, короли подиума, журнальные персонажи, бесперебойные комментаторы, гении креатива — плечом к плечу, бедром к бедру.

Люди, которые радовались этому порядку и готовы были перегрызть за него глотку в 1994 году, без проблем мирились с ним в 2004 году, в 2014 году возглавляют борьбу против него, постанывая от ощущения своей восхитительной рукопожатности.

Неустанно говорят о своём гуманизме, а сами всё время ждут, чтоб кто-нибудь вымер, чтоб у них хоть что-нибудь получилось. Заметили, как часто наши либеральные деятели говорят: «Ничего не получится, пока не вымрут все совки»? Совков мало, поэтому берут шире: «Ничего не получится, пока не вымрет поколение, родившееся при советской власти». Но так тоже охват недостаточный, поэтому размах увеличивается: «Ничего не получится, пока не вымрет всё местное быдло».

Коси, коса, пока роса.

Пока не вымрет советское поколение, говорите? А что вы такого сделали, чтоб с ним равняться, малахольные мои? Оно вымрет — я останусь. И ещё посмотрим, кто из нас первый вымрет.

Ощущение, что в России нет «политической нации», что здесь вообще непонятно кто живёт, что «народ безмолвствует», что он распался на плесень и липовый мёд, — было всегда.

Это ощущение иначе, чем теперь, формулировалось автором «Слова о полку Игореве», протопопом Аввакумом, Ломоносовым, Чаадаевым, Державиным и Пушкиным. Ну так те были — родня, а не приблудились, как некоторые.

Однако во все времена было непонятно, что же такое здесь периодически пышет и взбухает, лезет из печи.

Рационального объяснения этому — по крайней мере, на «европейский манер» — нет и быть не могло.

Даже мы, суетливые современники, уже проходили это несколько раз только за последнюю четверть века.

Сначала казалось, что им всё удалось в года восьмидесятые, в начале девяностых. Они же всё взяли: власть, экономику, медиа, сели на голову, в одно ухо поёт Сванидзе, в другое — тот ещё, прежний Киселёв, в третье — Савик Шустер (а теперь мы знаем, как он нас любит), в четвёртое, берём наугад, Мария Арбатова. Вся молодая страна смотрела «Взгляд» и обожала Бориса Немцова. Почитайте подшивки «МК», «АиФ» и «Комсомолки» за те годы — ад адский. Ежедневно окучивали сто миллионов человек. Всех убедили, что мы народ-урод, и место наше в чёрной дыре. Если из дыры высовывалась голова — на неё лили кипячёными помоями.

Такая была пропаганда, что противостоять ей было нельзя — на пути стозевной пасти стояли, еле живые, газеты «Завтра» (невидаль лесная, вся в репьях и кореньях), газета «Лимонка» (банда полоумных детей во главе с психопатом) и «Наш современник» (черносотенцы с путаными черносотенными снами). Но что все они были в сравнении с одной газетой «Коммерсантъ»? Да ничего.

Вдруг к началу «нулевых» с такой любовью выстроенное здание пошло трещинами и частями посыпалось. Вылезли откуда-то косноязычные боевые генералы, переродились в красно-коричневых упырей Глазьев и Делягин, прочая нечисть разлепила свои тусклые глазы.

Кто же, кто дал этому импульс?! Кто этот огромный, «нутряной», «подспудный», неостановимый? Тот самый, что переделывал одного царя за другим, замучил совесть Грозного, обтесал Петра, свернул мозг Ленину, вывернул наизнанку Сталина и даже Ельцина загнал в Чечню воевать?

Непонятно кто! Потому что тут никого не было, кроме вот этой самой отсутствующей напрочь «политической нации», «народа безмолвствующего», быдла в ватничке.

Озадаченные люди в кремлёвских стенах наспех вылепили нового урода, чтобы жить у него внутри.

Теперь уже на угарно-патриотическом желтке: «старые песни о главном», братья Якеменко — два ряженых опричника, ледяной антидекадент Сурков, сто тысяч яйцеголовых пионеров из селигерских болот со своим хоровым «ква-ква»… но если всё это поскрябать, то внутри неизбежно обнаруживался тотальный «Дом-2», миллионы подростков, выращенные Ксенией Собчак — тонкой, глазастой девушкой, оказавшейся самой большой и убедительной наседкой на всю страну, наплодившей целое поколение порчаков; плюс к тому — расцвела идеология непобедимого гламура, как с горки покатились бесконечные глянцевые журналы, приличные люди вместо «здравствуйте» произносили сорок тысяч раз в сутки: «Пора валить», «Хочу в Европу», «Здесь нечего ловить».