Юрий Поляков - Государственная недостаточность. Сборник интервью

– Что вы думаете о двоевластии, которое сложилось сегодня в России, – с одной стороны это государство, с другой – власть телевидения и прессы?

– Действительно, сейчас сложилось две идеологии – одна в Кремлевской башне, другая в Останкинской. Кремль, конечно, контролирует политическую часть вещания, но общую направленность, общую идеологию телевидения он контролировать не может. Кремль уже давно перешел на идеологию довольно жесткой государственности, тогда как телевидение осталось на позиции доходно-романтического либерализма образца начала девяностых годов. Если про-анализировать политические передачи на ТВ, то только одна «Постскриптум» Пушкова стоит на позиции государственности.

– А может, это нормально – иметь в стране две башни, которые будут стоять параллельно друг другу?

– Конечно, но они должны договариваться между собой о степени государственности в одной башне и о допустимом градусе либерализма в другой. Ведь это абсурд, когда страна воюет, а телевидение берет сторону противников своей же собственной страны. Америка на этом поскользнулась во Вьетнаме. Российское телевидение также грешило этим в первой чеченской. Такого быть не должно.

– Сейчас на каждом заседании Европарламента Россию склоняют по всем падежам за ущемление прав чеченского народа. А то, что Америка перекраивает мир по своему усмотрению, это в порядке вещей.

– И в этом также большая «заслуга» российских СМИ. В первую чеченскую войну ни одна станция не освещала события объективно, Европа не имела ни малейшего понятия, что на самом деле происходило в Чечне. Кто тогда знал про огромные жертвы среди русского населения, что бесследно исчезали сотни, если не тысячи людей? Кто это рассказывал миру? Никто!

– Но сейчас-то уже вся Европа знает, что происходит на самом деле.

– Ну и что? А картина-то уже нарисована, выстроена, кому ж выгодно ее перестраивать? Гораздо выгоднее представить Россию не страной, которая пытается восстановить конституционный порядок на своей территории и ликвидировать криминальные формирования, а страной-завоевательницей, которая опять возвращается к своим имперским амбициям. Интересно, что когда Лондон борется с террористами в Северной Ирландии, его никто не осуждает…

– Как-то вы написали статью в «Комсомолку» (которую, кстати, после этого чуть не закрыли), которая называлась «Оппозиция умерла, да здравствует оппозиция». А что сейчас оппозиции в стране фактически не существует, как вы к этому относитесь?

– Оппозиция есть, но она не представляет собой сколько-нибудь серьезной силы. А кто в этом виноват, кроме самой оппозиции? Коммунисты, не вняв гласу времени, так и не смогли трансформироваться в социал-демократию, чего от них ждали, и в результате продемонстрировали полную неготовность взять власть в свои руки. Правая оппозиция, хотя она, конечно, на самом деле левая, будто нарочно шла к своему краху. Ну каким же надо быть идиотом, чтобы, как Хакамада, советовать шахтерам, которым не платили зарплату, собирать грибы и ягоды! И при этом на ТВ всячески демонстрировать свое сверхблагополучие в нищей стране.

– Создается впечатление, что сильной оппозиции и не дают особенно сформироваться.

– Какая вам сильная оппозиция нужна? Которая опять бы организовала в стране девяносто третий год? И уж если говорить начистоту, то основы сильной оппозиции были подорваны еще Ельциным, расстрелявшим оппозиционный парламент. Разве может королева разбомбить Вестминстер? То-то и оно!

– В данный момент интеллигенция в России расколота на два лагеря – это те, которые против того, что сейчас происходит в стране, то есть против прихода к власти военных и возрождения КГБ, а другая – это те, которые считают, что между дикой разнузданной свободой и безопасностью надо выбирать последнее. На какой позиции стоите вы?

– Я стою на позиции исторических аналогий и здравого смысла. Еще ни одно государство, находящееся в глубоком системном кризисе, вылившемся в гражданскую войну и утрату территорий, не выходило из него без ужесточения режима. Поэтому то, что сейчас происходит в России, это историческая неизбежность, и Путин это делает гораздо умнее, чем делал, скажем, Ельцин. Во всяком случае, по парламенту при Путине не стреляли.

При Ельцине стреляли, и никто этим тогда на Западе не возмущался. Даже творческая интеллигенция ничего постыдного в этом не видела! А решение о назначении губернаторов, хотя в половине стран мира губернаторов именно назначают, приводит всех в состояние ажитации. Значит танковая пальба в центре Москвы – не стыдно, а назначение губернаторов – это конец России. Бред ведь!

– А в Думу баллотироваться не собираетесь?

– Нет, не собираюсь. Я уже два раза баллотировался и за эти два похода такого насмотрелся там, что больше не хочу. Теперь, наверное, буду писать сатирическо-политический роман. Материала предостаточно.

– У вас есть афоризм – «Сначала врагом является тот, кто не с нами, потом тот, кто против нас, потом тот, кто не поспевает за нами, потом кто слева, потом кто справа». А кто враг для вас?

– У беллетриста врагов быть не должно, он же не политик. Писатель обязан понять всех. Возьмите мои произведения, вы не найдете там ни одного по-настоящему отрицательного персонажа, такого, которого нельзя было бы понять. Публицистика – это дело другое. У публициста должна быть политическая идея, а следовательно – враги.

– Какова ваша идея?

– Моя идея проста – я хочу, чтобы Россия опять стала сильной, богатой и просвещенной страной.

– Этого все хотят.

– Конечно, но способы достижения этого у всех разные. Когда я слушаю наших правозащитников, то у меня создается впечатление, что их больше волнуют интересы Европы или Америки. Они смотрят на Россию глазами другой цивилизации, как командированные….

– Вы стали известным писателем довольно рано. Больше того, каждая ваша книга становилась бестселлером. В чем секрет?

– Этот, как вы говорите, «секрет» очень раздражает критиков. Что такое, в сущности, критик? Тот же учитель из школы для дефективных, который заставляет детей читать. И критик, навязывая читателю собственное мнение, заставляет читать те книги, которые ему нравятся. Я же никогда не ориентировался на критиков, никогда не играл в литературные игры, а писал о том, что меня волновало, и, как оказалось, волновало других людей. Печально видеть, как многие писатели пытаются ухватить какие-то модные идеи, теряют время, гоняясь за премиями. Надо писать о том, что волнует по-настоящему, тогда читатель полюбит тебя… Тогда и успех будет.

– Вы женаты уже тридцать лет и вместе со своей женой производите впечатление очень благополучной пары. Есть какой-то рецепт?