Юрий Поляков - Государственная недостаточность. Сборник интервью

– Мне почему-то кажется, что когда антологий много, они в литературном процессе подобны затонувшим кораблям: все знают, что есть у нас что-то значительное – «Титаник», антология, – а никто не пользуется, и лежит все это на дне.

– Глубоко заблуждаетесь. Когда в эпоху исторических сломов литературный процесс теснее, чем обычно, переплетается с политическим процессом, наступает период вопиющей эстетической несправедливости. Вспомните, как Есенина бесил Демьян Бедный. Когда крупнейший русский поэт XX века Владимир Соколов умирает в полузабвении, а полубездарный стихотворец, своевременно сменивший коммунистическую риторику на антикоммунистическую, не вылезает из телевизора – это ненормально. В эпоху ревущих информационных сквозняков задуть свечу подлинной поэзии не так уж сложно. И наоборот, можно до яркого, якобы поэтического пламени раздуть шашлычные угли. Этим занимается, в частности, телевидение. И вот тут-то выручает честно, объективно, научно составленная антология.

– Вы, кстати, всегда переиздавались. Вы (стучу по дереву) никогда не страдали от политического режима – если только режим от вас (от вашего сатирического пера). Диссидентом вы никогда не были, работали в райкоме комсомола, и не только этого сейчас не скрываете – стихи публикуете, посвященные райкому, и сами над собой иронизируете (эпизодический лидер писательского комсомола из «Козленка в молоке», без сомнения, вы и есть). Конформистом вас не назовешь, вроде как был у вас кукиш в кармане – «непроходные» вещи в столе; а теперь и не в кармане. Что же, люди, партии не служившие, диссиденты, люди, страдавшие за правду или свое представление о ней, глупо поступали? Как сказал кто-то: «Мученикам за веру просто не хватает чувства юмора». Вам-то хватает?

– У меня сложное отношение к диссидентам. Сам я, несмотря на многочисленные предложения, свои «непроходные» в ту пору повести за рубеж не отдал. Я считаю, что критиковать собственную страну нужно изнутри, а не снаружи. Я уважаю тех диссидентов, которые остались диссидентами и сегодня, – Зиновьева, Солженицына, покойных Максимова и Синявского. А диссидентский пыл, который гасится орденом, врученным дрожащей рукой президента, мне не понятен.

– Хорошо, в заключение разговора вернемся к антологии. Ведь есть же претензия на литературный «проект века»? Вы прозаик – и вдруг такой глобальный поэтический проект?

– Ну, во-первых, поскреби прозаика – найдешь поэта. Мне достаточно прочесть абзац у какого-нибудь прозаика, чтобы понять, писал ли он стихи. Совершенно иное отношение к слову – трепетное. А что касается глобальности проекта, повторюсь: писатель должен ставить перед собой сверхзадачи и в жизни!

Это самый ехидный человек, которого я только знаю. Его ехидство всегда приводило его к крупным скандалам – начиная с повести «ЧП районного масштаба».

Наш читатель Евгений Зиновьев первым правильно ответил на вопрос конкурса «Ужин со звездой», назвав повесть «Апофегей». Именно там впервые Поляков описал эротическую сцену, а вовсе не в нашумевшем «ЧП районного масштаба», как думают многие. Дело в том, что наши читатели перепутали книгу и фильм, что вполне естественно, но фильм, который снимался много позже, естественно, был сделан с поправкой на время. Кстати, Женя Зиновьев оказался большим знатоком творчества писателя Полякова и посетовал, что мы задали очень легкий вопрос. В нашем любимом баре «Jack Rabbit Slim’s» на ужине с писателем он рассказал, что одна его знакомая, студентка пединститута, пишет дипломную работу по творчеству Полякова. Юрия Михайловича эта информация живо заинтересовала, и он посоветовал студентке обратиться… к самому писателю Полякову, который с удовольствием поможет ей с анализом его творчества. Сам он считает, что работает в трудном, но хорошо известном стиле гротескового реализма, а вовсе не сатиры, как принято считать. Крупнейшими представителями этого жанра были Ильф и Петров, Булгаков в своей малой прозе, Зощенко, Гоголь, Фонвизин и много других достойных авторов.

«Этот жанр расцветает в периоды ломки общественного строя. Некоторые считают, что сатирический запал автора направлен против прошлого, однако они заблуждаются. Прошлое – это уже история, нечто устоявшееся, что его критиковать? Консерватизм всегда благороден. А вот новое гораздо смешнее старого, вы не находите?» – спросил нас писатель.

Мы находим, тем более что по случайному совпадению оба – я и наш симпатичный читатель Женя – только что прочитали сатирический, простите, гротесковый роман Полякова «Козленок в молоке» – невероятно смешной, с массой узнаваемых современных персонажей. Кстати, этот роман, переложенный автором для сцены, сейчас готовит к постановке Московский театр им. Рубена Симонова, в сентябре – премьера, так что – милости просим.

А другие две повести Полякова, которые в советское время тоже наделали немало шума, теперь включены в школьную программу – «Сто дней до приказа» и «Работа над ошибками».

– Между прочим, – вспоминает Юрий Михайлович, – однажды у меня брала интервью пресимпатичная журналистка, я уже было наметился за ней слегка приударить, а она мне говорит: «По вашему творчеству я в школе писала выпускное сочинение». Ну уж какое после этого может быть ухаживание!

Поляков не только великая ехидна, он еще и великий труженик. Именно поэтому в свое время он стал самым молодым членом Союза писателей СССР, а сегодня – самый известный писатель поколения сорокалетних, чьи книги, при современном загоне отечественной литературы, активно издаются и переиздаются: тираж одного «Козленка в молоке» насчитывает около 200 тысяч. Но начинал писатель простым инструктором райкома комсомола, чего нисколько не стесняется и любит об этом вспоминать.

– Я закончил педагогический институт, ушел в армию. А еще в школе был очень активным – это у меня от мамы-общественницы. Из армии вернулся, в школе начался учебный год, и я остался как бы без работы. Знакомые ребята предложили работать в райкоме, курировать те же учительские комсомольские организации. Это сейчас образ комсомола демонизируется, его хотят выставить неким монстром, убивающим в молодежи все живое. А тогда это была нормальная организация, где мало-мальски активные молодые люди могли приложить свои силы, набраться опыта общественной жизни. Кто у нас теперь самые крутые миллионеры и олигархи? Бывшие комсомольские активисты, научившиеся в комсомоле и работать, и зарабатывать. Я очень хорошо помню молодого Гусинского, который был организатором одного из слетов комсомола – бегал как ошпаренный, кворум собирал…