Юрий Поляков - Государственная недостаточность. Сборник интервью

А что касается братьев писателей… Недавно я написал заметку, которую назвал так: «Холуин – праздник творческой интеллигенции». Увы, среди моих коллег по перу очень много людей с холуйскими наклонностями, и они готовы буквально на все. Дал ему новый русский на презентацию – и он тут же забывает про то, что называется долгом писателя перед обществом, перед народом. Не до того уже!

Это – грустно. Но это было всегда. Ведь и при прежней власти многие цинично продавались, боялись сказать правду, которую надо было сказать и которую говорил, к примеру, тот же Шукшин. Вот и теперь продаются. Психологический тип писателя продающегося не изменился! По существу, это одни и те же люди.

– Мне кажется, понятие совести буквально истаивает сейчас. Боюсь, как бы для молодого поколения не истаяло совсем.

– У меня на этот счет есть такая формула: под видом десоветизации провели десовестизацию. И плюс электоратофикация всей страны…

Когда мы беседовали с Юрием Михайловичем, я не знал, что 12 ноября ему – 45. Самый рабочий возраст! Поздравим писателя и пожелаем новых книг. Таких, которые особенно нужны нашим людям в это трудное время.

Автор «Ста дней до приказа» и «ЧП районного масштаба» Юрий Поляков начинает работу над сериалом «Салон красоты». А режиссер Константин Одегов только что закончил работу по экранизации повести Полякова «Небо падших», снятую в необычной клиповой манере. Это двухсерийный художественный клип-фильм с такими популярными актерами, как Домогаров, Любовь Полищук, Игорь Воробьев… Впрочем, наш разговор с писателем меньше касался его творчества и больше – его отношения к делам политическим.

– Юрий Михайлович, визит Путина к Солженицыну наделал много шума. Причем некоторые утверждают, что это не первая их встреча, просто раньше они не афишировались. Как вы относитесь к этому альянсу?

– Я отношусь к этому нормально. Путин получил в наследство – а его приход к власти иначе как наследованием назвать нельзя – совершенно разрушенную державу, когда венценосный пьяница все пропил и довел государство до кошмара. А теперь все надо восстанавливать – таков монарший долг.

Солженицын, естественно, человек государственный, прошедший сложный путь к своим идеям, но тем не менее это человек, который думает о государстве. Его концепции можно принимать или нет – я, например, считаю, что он недооценивает советский период в жизни страны, – но с ним есть о чем поговорить и поспорить. И это совершенно нормально, что президент с Александром Исаевичем встречается.

Как, впрочем, одобряю и его встречи с лидерами «красного патриотизма», с тем же Александром Прохановым. То есть, если Солженицын – это «белый патриотизм», то Проханов – «красный». Так что все закономерно.

– В конфликте «Газпрома» против «Медиа-моста» особая роль принадлежит интеллигенции. По крайней мере на авторитете именно творческих людей пытался сыграть боящийся повторить судьбу Гусинского Березовский. Что вы думаете об этом конфликте?

– Мне кажется, что Путин абсолютно правильно себя ведет. Я тут вел колонку в газете «Труд» и буквально недели за полторы до пожара в «Останкино» написал заметку под названием «23-я башня Кремля». В Кремле, как известно, 22 башни. И я написал в заметке, что если Останкинская телебашня станет 23-й башней Кремля, тогда Путину удастся стабилизировать государство, оздоровить экономику и начать выкарабкиваться из пропасти. А если этого не сделать, то Россию, не исключено, ждет судьба другой башни – Вавилонской. Впервые за много лет моего сотрудничества с «Трудом» мой материал был снят из номера, что и послужило поводом для прекращения моего союзничества с этим изданием. С моей стороны, естественно.

И я убежден, отвлекаясь от частностей, магистральная линия президента совершенно правильная. Свобода слова – это одно. А свобода антигосударственной деятельности СМИ – совершенно другое. Если первое – необходимое условие демократии, то второе – одно из условий разрушения государства.

СМИ не могут действовать в ущерб государству. К сожалению, у нас сложилось так, что это сплошь и рядом происходит. Мы сейчас как раз поминаем погибших в «черном октябре» 1993 года. Но ведь в том, что конфликт властей был доведен до кровавого столкновения, на 90 процентов виноваты СМИ и творческая интеллигенция. Именно они раскручивали истерию! Причем так как СМИ были в руках демократических, то вина тут односторонняя, если же говорить о творческой интеллигенции, то тут виноваты обе стороны.

– Та же либеральная интеллигенция сегодня много говорит об угрозе авторитаризма со стороны президента. Есть такая опасность?

– Это не опасность. Это неизбежность. Страна в течение десяти лет была практически неуправляема, регионы жили и воровали, как хотели, и центр творил, что хотел, десять лет не было ни геополитики, ни внутренней политики, ни духовной политики… Когда спохватились, что нет даже национальной идеи, а из страны ежемесячно вывозится до полутора миллиардов долларов, естественно, стало ясно – в стране неизбежно должно произойти ужесточение власти.

Наши либералы очень интересно устроены. Они готовы принять любые ужесточения со стороны Запада, но когда такое происходит в России, это вызывает у них ужас. У нашей либеральной интеллигенции есть одна особенность: она оценивает происходящие в России события с точки зрения интересов любой страны, кроме своей собственной. Она может оценить ситуацию с точки зрения Прибалтики, Чечни, Америки… Но с точки зрения России – никогда.

– Но вокруг Путина очень много людей из среды этой самой либеральной интеллигенции. Как в администрации президента, так и в правительстве. Сможет ли он от них избавиться?

– Я не политик и сужу только умозрительно. И думается мне вот что. Все эти структуры формировались в такое сложное время, что каждый человек, в них включенный, имеет очень серьезные грехи перед Отечеством. Путин в известной степени сегодня находится в положении Сталина, который, зная по революции всех своих соратников, знал о них все. Что один содержал гарем из юных комсомолок, что другой в бронепоезде развлекался с мальчиками, что третий стибрил золотой запас Ярославской республики, а четвертый в период голода отправлял эшелоны с продовольствием брату, который в это время держал харчевню в Венгрии…

Нынче похожая ситуация. Время было такое, что почти все нагрешили, и нагрешили серьезно. Путин все это знает, и противостоять ему в такой ситуации довольно сложно. Другой вопрос, насколько мощна политическая воля Путина. В этом весь вопрос. За политической волей стоит масштаб личности.