Кевин Сайтс - Синдром войны. О чем не говорят солдаты

«Да, я все еще ношу тот Коран с собой. Он останется при мне до самой смерти. И в Ирак я его с собой возил, хотя с девушкой мы уже два года к тому времени не встречались. Нас направляют в Афганистан, я его обязательно возьму».

Отношение Отона к убийству тоже не изменилось, хотя у него и прибавилось опыта и ответственности. Вот что он написал мне: «Я провел в горячих точках довольно много времени. И я чувствую определенную гордость за все, что делал. Не сомневаюсь, что те, кого я убил, при малейшей возможности убили бы меня или кого-то из моих товарищей. Поэтому я рад, что убил их. Уверен, что таким образом спас много жизней и сделал бы то же самое еще миллион раз, если бы это понадобилось моим боевым товарищам или моей стране».

Тем, у кого нет подобного опыта, эти слова могут показаться наигранно патриотичными или даже жестокими, однако за время общения с Микеалом Отоном я убедился в том, что он разумный и уравновешенный человек. Но в отличие от многих своих товарищей, которые так и не смогли примириться с совершенными или увиденными убийствами, его, по крайней мере сейчас, не тревожит та опасная работа, которой он занимается вот уже треть своей жизни.

Психиатров, психологов, социологов, антропологов и других ученых давно интересует вопрос о том, как человек, отнявший чью-то жизнь, примиряется с этой мыслью. Большое внимание в этой связи уделяется юнгианской концепции Тени. Впервые швейцарский психиатр Карл Юнг изложил ее в книге «Психология и религия: Запад и Восток»: «У каждого есть тень, и чем меньше она проявляется в сознательной жизни, тем она темнее».

Это западный вариант китайского учения об «инь» и «янь», двух противоположных, но взаимозависимых началах, о светлом и темном, мужском и женском. Но если «инь» и «янь» не обязательно ассоциируются с добром и злом, то Тень по Юнгу — воплощение темных сторон человеческой природы и в то же время отражение творческого начала. Многие специалисты использовали понятие Тени для объяснения способности человека совершить убийство и его реакции на него.

В книге «Воины: размышления о мужчинах в бою» ветеран Второй мировой войны Гленн Грей пишет: «Стать солдатом было подобно бегству от собственной тени. Насилие, не предусматривающее обычных последствий со стороны общества, сначала казалось неестественным, но для многих даже приятным. К сожалению, слишком быстро это может стать привычкой».

Для редких людей Тень является доминантной, или сознательной, а не бессознательной силой в жизни. Их обычно называют социопатами или психопатами. В книге «Социопат по соседству» доктор Марта Стаут пишет, что у 4 % американцев отсутствует способность к состраданию и раскаянию, даже когда речь идет об убийстве. Данных о численности социопатов в вооруженных силах нет (существуют специальные психологические тесты, направленные на отсев таких людей из рядов военнослужащих). Но, вероятно, их должна привлекать профессия, в которой отсутствие эмоций перед лицом смерти могло бы расцениваться как преимущество.

Что касается остальных 96 %, то способность убивать обусловлена их теневой половиной, а с последствиями содеянного вынуждена справляться другая их же половина. Для одних ноша оказывается слишком тяжелой, независимо от того, при каких обстоятельствах произошло убийство. Другим удается изолировать и нейтрализовать свои воспоминания, так что они не мешают им вести нормальную жизнь. Вероятно, для этой группы людей определяющими являются ранние жизненные впечатления. Именно от них зависит, сможет ли человек, участвовавший в боевых действиях, контролировать Тень не на войне.

По-видимому, история Отона как раз и подтверждает это предположение. Суровая жизнь сельской бедноты подготовила его к тому, что пришлось делать на войне.

В телефонном разговоре Отон объяснил мне: «Если честно, как бы странно и непонятно это ни звучало, надо просто забыть обо всем пережитом. Нельзя жить прошлым, надо жить настоящим».

Я отнюдь не осуждаю Отона. Наоборот, искренне уважаю его способность сохранять невозмутимость в очень сложной ситуации. Я завидую силе его характера, решительности и целеустремленности. Я стал причиной смерти другого человека из-за равнодушия и несообразительности, даже не нажав на спусковой крючок. И все же мой поступок часто заставлял меня сомневаться в ценности и смысле собственной жизни.

А для Отона очевидно стремление жить настоящим, учитывая, что его детство прошло в городке Ленуар в Северной Каролине, на границе с заповедником Чероки, примерно в 40 км к северо-западу от Шарлотт. В семье Отона было четверо детей: старшие брат и сестра и младший брат.

«Я вырос в очень бедной семье. Помню, иногда мне приходилось греть воду на керосинке, чтобы умыться, — рассказывает Отон. — Мне всегда было известно, что у нас сегодня на обед, потому что мы ели одно и то же: капусту и картошку».

Родители Отона развелись, и мать больше интересовалась мужчинами, чем воспитанием собственных детей.

«Мы были очень близки с сестрой, и из всей семьи я до сих пор поддерживаю отношения только с ней. Однажды мы вернулись из школы и нашли на столе записку и деньги, долларов триста, по-моему. Мне тогда было лет десять. В записке было сказано, что это плата за квартиру за два месяца вперед и хорошо, если мы найдем, где жить». Их мать уехала с мужчиной, которого встретила несколько недель назад.

Сестре Отона было пятнадцать. Она встречалась с парнем постарше, и его семья забрала их обоих к себе и в течение восьми лет заботилась о них, по словам Отона, как о собственных детях.

В последнем классе школы у Отона начались проблемы. Он ушел от приемных родителей, поселился с друзьями, начал пить, связался с уличной шпаной. В школе тоже было не все гладко, ему едва удалось избежать отчисления. Сестра вышла замуж за того парня, чьи родители воспитали их. Отон ничего не знает ни о матери, ни о братьях. С отцом он тоже порвал отношения, когда тот отказался забрать детей после исчезновения матери. По словам Отона, ему от многих приходилось слышать, что они плохо кончат, потому что их бросили родители. Ему захотелось доказать, что они неправы, и добиться чего-то жизни. Поэтому он и решил поступить на военную службу.

Армия стала для Отона настоящей семьей. Она дала ему все, что его собственная семья не смогла: еду, жилье, одежду, деньги и, что не менее важно, общение и возможность делить с другими свои радости и горе. Армия помогла Отону почувствовать себя частью коллектива. Но именно прошлое научило его не давать волю эмоциям. Он сумел оставить трудное и несчастливое детство позади и научился жить настоящим. Этот опыт позволил ему пережить и травмы войны.