Кевин Сайтс - Синдром войны. О чем не говорят солдаты

Сперри перевезли в Германию. Он очнулся в палате с тремя офицерами. Они все были в коме. Когда вошла медсестра и обратилась к нему «капитан Сперри», он понял, что его поместили в эту палату не по чину, и его действительно вскоре перевели в другую часть госпиталя к военнослужащим рядового и сержантского состава. Как оказалось, это была не единственная ошибка. Сперри был внесен в списки погибших в бою. К счастью для его семьи, до них эта информация дойти не успела. Джеймсу удалось позвонить отцу и, так как ни его, ни мачехи не было дома, он оставил им сообщение, что жив, но ранен и эвакуирован в Германию. Кэти по-прежнему находилась в Кэмп-Лиджен и узнала о случившемся из моего репортажа еще до того, как ей что-либо сообщили официально. Кадры, переданные мной по спутниковой связи с ноутбука, были темными и расплывчатыми, но, по словам Кэти, она ни секунды не сомневалась, что пехотинец, которому перевязывали голову, — ее муж Джеймс.

До сих пор непонятно, каким все-таки образом Сперри был ранен. Сослуживцы думают, что его задела срикошетившая пуля, а врачи — что осколок гранаты пробил каску и попал ему в голову. Как бы то ни было, у Джеймса оказалась повреждена лобная доля головного мозга. Эта часть отвечает за эмоции и, как принято считать, за личностные особенности человека. Кроме того, у Сперри оказалось еще множество переломов: основания черепа, носа, грудины и четырех ребер (результат попадания в бронежилет осколков гранат и пуль). Его накачали стероидами, чтобы стабилизировать внутричерепное давление и транспортировать в США. Сперри рассказывает, что пока ждал возле госпиталя, когда за ним приедут, ему стало скучно. Он заметил неподалеку ларек, подъехал к нему на своем инвалидном кресле и купил шесть банок пива, хотя ему еще кололи морфий. Джеймс с удовольствием выпил банку, впервые за несколько месяцев, пока санитары не отобрали остальное.

Самолет, на котором Сперри перевозили из Германии в Калифорнию, делал остановку на базе ВВС в Сент-Луисе, и отец с мачехой смогли его увидеть. Он звонил им из Германии и просил узнать, что стало с его сослуживцами, — сам он ничего не слышал о них, с тех пор как его эвакуировали из Ирака. Во время остановки в Сент-Луисе отец передал ему лист бумаги с двадцатью именами. Это были имена товарищей Сперри, погибших в Эль-Фаллудже [16] По официальным данным, 3-й батальон 1-й дивизии корпуса морской пехоты понес самые большие потери во время операции «Ярость призрака»: 22 убитых и 206 раненых. . Джеймс рассказывает, что выронил лист и закрыл лицо руками. Он представить не мог, что такое вообще возможно.

Сперри поместили в госпиталь ВМС Бальбоа в Сан-Диего. Кэти приехала навестить его там. Встреча оказалась совсем не такой, как они ожидали. Они не виделись несколько месяцев, но Сперри не чувствовал никакой радости. Он вообще ничего не чувствовал. Он встретил ее так, будто к нему зашла какая-то его приятельница, с которой они собрались сходить пообедать или поиграть в боулинг. Я смотрел на Кэти, пока он говорил об этом, она никак не реагировала. Возможно, и она чувствовала то же самое по отношению к нему. Глядя на них, я думал: может быть, это черепно-мозговая травма виновата в том, что Джеймс разучился испытывать эмоции?

Следующие два года Джеймс и Кэти прожили в Кэмп-Пендлтон. Время от времени им казалось, что жизнь понемногу налаживается. Но чаще они поддавались отчаянию. И поводов для этого было достаточно. Кэти работала на базе морской пехоты, а Сперри вместе с другим раненым сослуживцем пили с утра до вечера, пока не вырубались.

«Мы тогда стали жить каждый своей жизнью, — рассказывает Кэти. — Он целыми днями пил с Филом. Я ничего не могла поделать, так что в конце концов просто сдалась». А Джеймсом овладело какое-то безрассудство: он начал пьяным разъезжать на своем мотоцикле и выделывать смертельно опасные трюки.

Накачавшись текилой, Сперри на одном заднем колесе разгонял мотоцикл до 180 км/ч. Однажды, вдребезги пьяный, он выехал на шоссе на скорости 250 км/ч. Тогда он понял, что был всего на волосок от смерти. Через две недели он продал мотоцикл, испугавшись, что решит повторить свою выходку. Но пить не перестал.

«Два года я не плакал. Свое горе заливал спиртным». Или пытался залить. Выбор у него был небольшой: либо терпеть непереносимые мигрени, участившиеся в результате травмы головы, либо мучиться каждое утро от похмелья после ежедневных попоек. Отношения с женой становились все более напряженными.

«Все было так запутанно, — вспоминает Кэти. — Я была еще слишком молода и не знала, как ему помочь».

«Я пытался объяснить ей, что со мной происходит, — говорит Сперри. — Она не могла понять это».

Несмотря на проблемы в их отношениях, Кэти забеременела, и 12 июля 2006 года у них родилась дочь Ханна. Джеймс назвал ее в честь своего погибшего друга, Фернандо Хэннона. Рождение дочери подарило Сперри надежду, но не смогло полностью рассеять окружавший его мрак. Он никак не мог смириться со смертью двадцати друзей. Он постоянно видел перед собой их лица, каждый день вспоминал, как порой могли и поссориться, но в бою стояли друг за друга до последнего. Джеймс знал теперь, что о чувстве товарищества между солдатами говорят не зря. Но он также знал, что война всегда непредсказуема. Как бы внимателен ты ни был, разве можно разглядеть все мины? Разве можно остановить выпущенную пулю? Да, товарищи прикрывают тебя, ты прикрываешь их, но слишком многое остается за пределами контроля, особенно когда сражаешься против повстанцев, почти всегда остающихся невидимками. Он пил, чтобы все это забыть. Но алкоголь больше не помогал: он не уменьшал и не заглушал полностью физическую и психологическую боль, с которой Джеймсу приходилось жить каждый день. Пьянство не могло излечить мигрени, боль в спине, бессонницу. 6 сентября 2006 года, почти два года спустя после событий в Эль-Фаллудже, Сперри понял, что больше не может все это терпеть.

«Помню, тот день начался как обычно, — рассказывает он. — Не могу точно сказать, что все это спровоцировало. Просто внезапно я стал думать о пережитом, вспоминать все, и так живо, ярко. Думал о том, скольких друзей потерял и как я по ним скучаю». От алкоголя ему становилось только хуже. В то утро он пошел в гараж своего дома в Кэмп-Пендлтон и перекинул веревку через потолочную балку — всего несколько недель назад так покончил с жизнью его сосед, комендор-сержант, тоже недавно вернувшийся из Ирака. Его мозг, поврежденный осколком, одурманенный алкоголем и измученный чувством вины из-за того, что ему удалось выжить, в тот момент не отвергал мысль о том, что впереди может быть что-то хорошее. Сперри не знает, сколько он простоял так, решая, затянуть ли ему петлю. Но неужели он и вправду хочет, чтобы все закончилось именно так? Чтобы жена нашла его болтающимся на веревке и никогда не смогла стереть из памяти эту картину? Сперри сорвал веревку с балки, сел в машину и поехал в местный центр психологической помощи ветеранам. Там уже была очередь из трех человек. Он сидел в машине на парковке с включенной на максимум магнитолой, пока кто-то из специалистов не вышел к нему.