Наталия Метлина - Все о моей мафии

Впрочем, наутро меня уже ждало разбирательство с супругами. Я очень корректно объяснила им ситуацию. В ответ начался истошный крик, и я положила трубку. Жена перезванивала мне еще раз двадцать и наговаривала на автоответчик, какое место она мне куда натянет или пришьет. Все это было, с одной стороны, крайне неприятно, с другой — закономерно и предсказуемо. Я в который раз убедилась в том, что интуиции надо доверять, да и Елена Васильевна Малышева была абсолютно права. Все-таки в медицинском сообществе еще живо понятие «нерукопожат-ный» человек. Потом мне рассказали историю о женщине, которая пришла к ним с претензией по поводу качества проведенной операции. Пациентку выгнали в шею из клиники охранники.

Программа вышла с оглушительным рейтингом. Ее посмотрела, наверное, вся женская часть зрительской аудитории. Мне выразили благодарность за проявленный героизм, но осадок в душе остался очень неприятный. Не знаю, может быть, с годами, когда лицо мое станет похожим на печеное яблочко, я вернусь к мысли о необходимости лечь под нож пластического хирурга. Но вот нос я в тот момент переделывать так и не решилась. По крайней мере ни в моей карьере, ни в моей личной жизни эта приобретенная горбинка не сыграла роковой роли. К тому же у пластических хирургов есть поверье: меняешь форму носа — жди перемен в жизни. А я ничего менять не хочу. Пока.

Во все времена в России воровали золото. Петр I воров вешал. Сталин расстреливал. Брежнев сажал. Сегодня же половина добываемого в стране золота разворовывается совершенно безнаказанно. В «левом» обороте более миллиарда долларов. Эти деньги могли бы принадлежать государству. Но, увы. Государство, некогда державшее под контролем каждый грамм желтого металла, уже не в состоянии вернуться на прежние позиции. На криминал в отрасли работают ученые, банкиры, правоохранительные органы, промышленники, заключенные. Золото воруется в артелях, перевозится челноками-контрабандистами, штампуется на подпольных заводах. Нелегальный оборот достиг критической отметки. Это ясно и тем, кто стоит у власти, и тем, кто работает в этом сегменте рынка.

С таким вступлением ко мне обратились мои друзья — оперативники «Шаболовки» (ГУ МВД по ЦФО). Как правило, задумывая крупную операцию, они привлекали меня в качестве человека, обеспечивавшего им информационную поддержку. Дело в том, что экономические преступления — вещь своеобразная. Как только какой-то компанией начинают интересоваться опера, тут же гонец от коммерсантов несется к разным начальникам в прокуратуру, в Кремль и так далее с острым желанием, а главное, финансовой возможностью замять дело. Обнародование в СМИ следственных материалов иногда просто спасает уголовные дела и позволяет доводить их до суда. Так получилось и с «Золотом». Это телевизионное расследование вышло в двух частях. Первая рассказывала о нелегальном обороте металла и воровстве на приисках. А вторая касалась производства ювелирных изделий и контрабанды. Месяца три мы с моим коллегой Максимом Гладким ковырялись в следственных материалах, оперативных съемках, разбирали уголовные дела. Мы ползали со скрытой камерой по ломбардам, ювелирным магазинам. Он поехал в Магадан, а вслед за ним рванула съемочная группа Эдуарда Петрова — руководителя проекта «Честный детектив» на Российском канале. Они узнали, что мы готовим такую тему, и решили перебить зрительский интерес. Посему мы очень торопились выйти в эфир первыми. И здесь помогли, конечно же, связи и очень теплое к нам отношение со стороны спецслужб. Сотрудники ФСБ, занимавшиеся преступлениями, связанными с контрабандой, прониклись к нам таким доверием, что отдавали самые «лакомые» материалы. На нас работали «Шаболовка», Федеральная таможенная служба, аэропорт Домодедово, всевозможные ассоциации ювелиров — московские, российские и прочие. Мы в буквальном смысле слова утопали в информации. Расследование складывалось по крупинкам в цепочку. Но ясно было одно: отечественного производителя надо спасать. То, что происходит на ювелирном фронте, кроме как войной назвать нельзя. Я это поняла. И совершенно искренне решила поднять вопрос о поддержке наших ювелиров. На меня тут же начали нападать: мол, Мет-лина делает это не просто так. Дудки. От работы над этой программой мне перепали маленький мельхиоровый петушок, которого подарили во время съемок, и премия, которой наградил программу Союз ювелиров России. Но вернемся к сути. Сначала немного истории.

Еще задолго до войны Сталин пригласил к себе известного ученого Александра Серебровского. Первое лицо государства интересовал золотой потенциал. Се-ребровский тогда привел в пример Америку, где добывали металл эффективным артельным способом. «Вот поезжайте туда, — повелел Сталин, — и изучите заокеанский опыт». Через полгода Верховный заслушал отчет. По словам ученого, в частных артелях на Аляске работали тысячи людей и всем им платили недурное жалованье. Но Сталин знал, как добывать золото бесплатно. Именно тогда было принято решение о создании Северо-Восточного лагеря ОГПУ на Колыме. И старателей заменили заключенные. А Колыма — это уникальная золотоносная провинция, где драгметалл можно было грести лопатой. Его и гребли десятки лет. С начала 1930-х до середины 1950-х годов через колымский ГУЛАГ прошли 800 тысяч заключенных. Из них, не выдержав испытаний, погибли 130 тысяч, а еще 10 тысяч были расстреляны. Бесплатная рабочая сила и огромные запасы руды стали залогом процветания советской золотодобывающей отрасли. Но, несмотря на жесткий государственный контроль, металл с приисков уже тогда потихоньку утекал налево. После войны первыми пронюхали про магаданское золото выходцы из Грузии. Но в считаные месяцы активные участники группировки были осуждены и расстреляны. Свято место пусто не бывает.

Идем дальше.

Таганский рынок — воскресный рай для нумизматов. В 1970-е годы здесь у торговцев монетами появились золотые николаевские червонцы. На них профиль императора был заметно смещен вправо. Но ювелиры отмечали очень высокое качество золота. И подделки охотно скупали те, кто хотел выгодно вложить капитал. Милиция заинтересовалась происхождением червонцев и выяснила, что золото в монетах — магаданское, а отливали их на Северном Кавказе. В Ингушетии уже тогда вовсю работали подпольные заводы, которые перерабатывали металл кустарным способом и изготавливали ювелирные изделия и монеты. У государства появился мощный конкурент — криминальный этнический синдикат. У синдиката свои поставщики, каналы транспортировки и рынок сбыта. Впоследствии золотой трест в народе назовут «Ингуш-золото». В начале 1990-х премьер правительства РФ Егор Гайдар вообще предложил передать всю отрасль в частные руки: мол, государству выгоднее покупать золото на лондонской бирже. Сказано — сделано. Переход отрасли в частные руки не принес государству никаких дивидендов, а масштабы хищений с приисков превысили легальную добычу. Чтобы узнать, что происходит в начале XXI века в самом золотоносном крае России, наша съемочная группа отправилась в Магадан.