Никита Кричевский - Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики

Небольшое отступление. Последствия введения с 2002 г. накопительного пенсионного компонента отнюдь не так безоблачны, как это представляется сторонникам огульного перенесения зарубежного пенсионного опыта на российскую социальную почву. С одной стороны, накопительная схема существует во всех пенсионных системах в обязательной (например, Франция, Швеция, Чили) или добровольной (Великобритания, Германия, США) формах. С другой стороны, в те непростые времена перед властью остро стояла так называемая «проблема-2003», проще говоря, выплата 17 млрд долл. государственного долга Парижскому клубу кредиторов.

Нефть в начале нулевых только-только начинала дорожать, разгром «ЮКОСа» также был впереди, курс рубля к доллару США после дефолта снизился в разы, так что взять необходимые средства, да еще в валюте, казалось, было неоткуда. Возможно, пенсионные накопления, изначально взимавшиеся с доходов всех работающих мужчин и женщин, родившихся, соответственно, после 1953 и 1957 гг., и аккумулировавшиеся в непрозрачном Внешэкономбанке (ВЭБе), и стали той самой заветной палочкой-выручалочкой.

Сколько пенсионных денег тогда «стрельнули» – загадка, но на «Прямой линии» 18 декабря 2003 г. президент Владимир Путин произнес таинственную фразу: «Помните, сколько мы говорили в свое время, в 2002 году, о пике выплат по внешнему долгу в 2003-м, и даже часто пугали друг друга: как это отразится на жизни страны, сможет ли правительство справиться с социальными обязательствами перед населением? Мы выплатили 17 миллиардов долларов – страна этого даже не заметила» [129]. Как бы там ни было, но даже по прошествии более 10 лет со времени того заявления источники погашения долга Парижскому клубу что специалистам, что широкой публике по-прежнему неизвестны.

К концу 2012 г. российская пенсионная система сдулась окончательно. Государство, когда-то декларировавшее временный характер снижения ставки ЕСН с обещанием покрывать недостачу из бюджета, оказалось не в силах выполнять свои обязательства. Однако, вместо того чтобы признать собственные ошибки, покарать виновных и привести российский пенсионный механизм в финансовое равновесие, оно решило уничтожить в целом разумный, построенный на лучших мировых практиках пенсионный порядок.

Кроме того, волюнтаристское решение о снижении с 2005 г. тарифов страховых отчислений впоследствии тщательно «замыливалось», свидетельством чему появившиеся в 2007–2008 гг. как «ответ» на разгонявшийся дефицит всевозможные «концепции» и «стратегии» реформирования пенсионной системы.

Так, в 2008 г. Минфин России предлагал повысить ставку отчислений ЕСН до 29 % к 2020 г., увеличить нижний порог регрессивной шкалы до 1,1 млн руб. и поднять возраст выхода на пенсию до 62,5 года.

Минфину вторил Минздравсоцразвития России: увеличить ставку ЕСН, отменить регрессивную шкалу взносообложения, установить нижний предел облагаемого заработка в 135 % от среднего по стране.

Не отставал и Институт современного развития (ИНСОР), одно время считавшийся «мозговым штабом» президента Дмитрия Медведева: оставить ставку ЕСН на уровне 26 %, повысить нижний предел регрессивной шкалы до 1000 долл. в месяц (в России, замечу, в обращении не доллары, а рубли), а за тех, кто начнет трудиться после 2010 г., перечислять в накопительную часть пенсии не 6, а 15 п.п. ЕСН.

Наконец, в 2012 г. увидела свет «Стратегия долгосрочного развития пенсионной системы Российской Федерации», подготовленная Минтрудом России. Стратегией предлагались новые пенсионные правила: платишь в течение 40 лет 20 % от заработка – получаешь 40 % от заработка в течение 20 лет. Иными словами, представители государства опустились до того, что предложили обществу даже не налог, тем более не новый страховой механизм, а тривиальную базарную сделку.

Еще один перл той Стратегии – залезть в карманы всех, кто родился после 1966 г. и имеет право на накопительную часть пенсии, снизив размер отчислений до 2 %, а высвободившиеся 4 % направить на сокращение дефицита бюджета ПФР. Проще говоря, подменить значками в абстрактном пенсионном компьютере реальные пенсионные накопления, которые можно было прибыльно инвестировать через негосударственные пенсионные фонды (НПФ) или управляющие компании (УК), а в случае смерти застрахованного до первой пенсионной выплаты – получить по наследству.

Самое интересное, что никакого предстоящего роста дефицита бюджета ПФР не было и в помине. Между строк с самого начала проглядывали грезы о существенном снижении трансферта из федеральной казны в бюджет ПФР и перенаправлении средств на милые властным утехам проекты. Согласно минфиновским «Основным направлениям бюджетной политики на 2013 год и плановый период 2014 и 2015 годов», доля бюджетных средств на возмещение пенсионного дефицита и в абсолютных величинах, и в сопоставлении с ВВП год от года должна была снижаться.

По прикидкам Минфина, межбюджетные трансферты бюджету ПФР на покрытие дефицита в 2013 г. должны были составить 1009,9 млрд, в 2014 г. – 861,6 млрд, в 2015 г. – 897,6 млрд руб. Посчитаем в процентах от всех расходов федерального бюджета: в 2013 г. – 7,5 %, в 2014 г. – 6,1 %, в 2015 г. – 5,9 %. Как видно, и абсолютные цифры, и удельный вес трансфертов должны были снизиться. В 2012 г. федеральный бюджет закрыл бы «пенсионную дыру» на сумму 1,9 %, в 2013 г. – 1,7 %, в 2014 г. – 1,2 %, в 2015 г. – 1,1 % ВВП. Ну и где катастрофа?

Ах да, пенсионный коллапс, по прикидкам бюрократов, должен наступить только после 2020 г.! Но, во-первых, до этого периода еще дожить надо (это касается не нас с вами, а правительственных бюрократов), а во-вторых, до начала третьего десятилетия можно было начать стимулировать добровольные пенсионные накопления, как это успешно делается в развитых странах.

Здесь самое время развеять еще одну правительственную сказку о неминуемом снижении вследствие сползания в демографическую яму численности занятого населения и, как следствие, уменьшения размеров трудовых пенсий. В этих высказываниях нет никакой логики: бюджет ПФР формируется исходя из количества перечисленных пенсионных взносов, а не численности занятых. Выходит, экономика будет расти, зарплаты – увеличиваться, а взносы – снижаться?

В то же время никто из чиновников и сановных экспертов не упоминал о необходимости уменьшения «серого» сектора, о минимизации пенсионных льгот для плательщиков, наконец, о наведении хоть какого-то порядка при назначении досрочных пенсий, правом на которые ежегодно пользовались до 34 % новых пенсионеров. Повторю еще раз: перед правительством стояла другая задача – любыми путями снизить объем бюджетных средств на покрытие дефицита пенсионной казны.

Об увеличении размеров выплачиваемых пенсий никто даже не заикнулся.