Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

– Через дом за подъездной дверью стоит мешок муки! Вечером заберите себе.

Мама обрадовалась:

– Вы нас спасли! Мы голодаем. Парень, что помогал нам медикаментами и продуктами, ушел. Положение таково: нас двое. Ноги у дочери в осколках.

Помните, в октябре ракета на рынке? Убежать, спрятаться в случае опасности она не сможет. Я одна ходить искать – не рискую.

– А мы думали, у вас все есть! – удивились чеченцы. – Ваши соседи со двора всюду ходят. Однажды их в частном секторе поймали! Не мы. Другая группа. Одна женщина – чеченка. Другая – даргинка. Еще с ними прихватизировали чужое добро муж с женой – русские. Они испугались. Объясняли: “Ищем еду!”, а в мешках был хрусталь! Расстреливать не стали. Грех на себя брать. Паспорта отобрали, и все. Решили: потом, после войны разберемся. Мужчины вспомнили:

– Месяца два назад парень к нам приходил. Сказал: здесь на первом этаже его девушка – раненая. Просил, чтобы мы заступились, если арабы захотят ее забрать. Но арабы очень скоро ушли. Они жили недалеко. Ходили в черном, с черными бородами. Наверное, вы их видели. Подождите! Получается, это вы?!

Повеяло теплом.

– Меня зовут Будулай, – представился старший мужчина. – Питаемся просто. Хлеб печем сами. К женщинам мы не ходим. Нам надо держать себя в чистоте.

Я узнала его. Этот человек чаще других разливал воду в ведра мирных жителей. Всегда повторял: “Бисми Ллахи!” Рыжеволосый, светлоглазый и плотный. “Чеченец, а похож на русского богатыря из сказки”, – удивилась я.

К вечеру мы привезли себе муку. Незамедлительно явились бабушки. Мама отсыпала им муки. Сказала:

– Поздравляю! С русским Рождеством и с “чеченской Пасхой”!

Стася и Нина обрадовались. Пообещали подарить стакан макарон и две картошки! Но не принесли. Обманули.

Сегодня нам полностью разбили подъездную дверь. Грохнуло! Сама дверь и укрепляющие ее доски мгновенно разлетелись в щепки. Хорошо, в подъезде никого не оказалось! Ранило несколько собак. Одну убило. Ей оторвало голову и лапы. Завтра утром, пока темно, следует навесить новую дверь и прибить к ней задвижку изнутри.

Ходят вооруженные люди (под видом боевиков). Грабят.

У Вовки с Ольгой их дом в частном секторе окончательно догорел и завалился 31 декабря, в новогоднюю ночь!

Будур

14.01.

Старый Новый год! Мы с мукой! Спасибо ребятам! Сегодня день рождения моей прабабушки Юли-Малики. Она родилась в 1900 году 14 января. Жила в Ставрополе. Ее покрестили подростком, и она стала носить имя Юля. По своему отцу она была мусульманкой. Мы досмотрели ее, парализованную. Похоронили в Грозном. Через год, на этом же Карпинском кладбище, мы похоронили моего любимого деда Анатолия.

Помню: ухаживать за прабабушкой было трудно. Мама ушла с хорошей работы. Из старшего товароведа большого завода она превратилась в уборщицу общежития. Каждые два часа нужно было подходить к нашей лежачей больной. Но со временем к прабабушке вернулась речь. Она стала вставать! Это после парализации, в 92 года! Моя прабабушка много рассказывала о своей юности. Ровесница века. В то время я пошла в первый класс. Мне было 6 лет. Несмотря на все трудности, бабулю Юлю, мать маминой мамы, мы очень любили!

Знать бы о грядущей войне! Тогда не бросили бы квартиру-коммуналку в г. Ростов-на-Дону. А мы, наоборот, перевезли в Грозный имущество: предметы старины, книги, посуду. Жилье в Ростове-на-Дону сдали домоуправлению. В Грозном наша семья имела две квартиры в центре города – двухкомнатную и однокомнатную. Обе они располагались в районе Центрального рынка. И у нас с мамой своя однокомнатная квартира, по улице Заветы Ильича.

Теперь наша ванная, вернее, пол в ней, провалилась. Канализации нет, засорена и повреждена. Стены, потолок – все черное, в жирной копоти. Сможем ли мы отремонтировать свое жилье? Устоит ли наш дом? Как мы будем жить дальше? Слабость сильная. Пилить дрова трудно.

В подъезд заглянул парнишка с четками на шее. Он один из тех, что дали нам муку.

– Тетя, – попросил парень мою маму по-чеченски. – Ты брюки мне постираешь? Я не умею. Старших мужчин просить мне стыдно и нельзя.

Парень задал свой вопрос издали, стоя в дверях подъезда. Своим поведением он понравился.

– Давай, неси! – согласилась мама. – Только у меня сердце больное. Всем стирать не смогу. Одному тебе.

Он ушел и быстро вернулся. Ведро воды. Узкая баночка от кофе со стиральным порошком. В пакете грязные брюки. Все оставил у двери. Мама постирала. Рано утром этот паренек забрал мокрые вещи. Сказал, что досушит их в подвале дома, где они живут. Поблагодарил. Пожелал здоровья и удачи.

– Можно, я еще приду? – выходя на улицу, спросил он. – Пожалуйста! Вдруг меня убьют? Чтобы я в чистых вещах был.

Мама кивнула.

Зашла одинокая старушка Маня. Сказала, у нее нет муки на лепешки и деньги заканчиваются.

– Денег и у нас нет. Всего сто рублей, – покачала головой мама. – А лепешку мы дадим! Надо – и завтра приходи.

Она протянула Мане половину от той, что была у нас самая большая! Маня расплакалась. Сказала:

– Если завтра будет тихо, я схожу за хлебом на базар “Березку”. Вам что-нибудь купить?

– Нет! Спасибо! – отказалась мама.

Маня попросила у мамы прощенья. И ушла. Мы долго не могли понять, что именно мы должны простить старой Мане. Вспомнили не сразу. Давно, до войны, был случай: Маня прибежала к нам с внуком Витей. У них дома случилась драка! Бабушка и внук, перепуганные, прятались у нас. После ухода незваных гостей мы обнаружили пропажу. “Испарились” в большом количестве сладкие шоколадные вафли. Вафли лежали в коробке под кроватью, на которой ночевали гости. Тогда мы торговали шоколадом, печеньем, разными сладостями. Поскольку пропала еда, мама даже говорить об этом не стала.

18.01.

Вчера по нашим домам палили из пушек. Один снаряд совершил редкостную подлость: он влетел в окно на первом этаже, к брату Азы. Все в квартире разнесло на мелкие щепки! Брата ранило в голову. Он всю ночь не приходил в сознание. Утром Шахрудин скончался на руках у своей сестры – Азы. Во дворе этого человека звали по-простому – “Шахид”.

Похоронили у подъезда. Могилу тщательно закрыли большими ветками от голодных собак. Они могут выкопать труп и сожрать. Брат Азы был хорошим человеком. Мирным, тихим. Очень жаль! Он был безвреден. Ценное качество, особенно в военное время.

Попадание в жилое помещение на первом этаже – редкость. Обычно “сносит” верхние этажи: третий, четвертый и выше.

Могилу для Шахида, рискуя своими жизнями, копали мужчины нашего двора. Им, как и в прошлый раз (для Раисы), помогал сосед Тагир из частного сектора.

16 января старушка Маня погибла при обстреле улицы из установки “Град”. Маня шла за хлебом на рынок. Мы не знаем, кто похоронил ее. Где? Искать квартирные документы, остатки пенсии и рыться в ее вещах приходили женщины из дома напротив. Значит, они видели тело. Маня болела. У нее были язвы. Однако даже этот факт не остановил любителей наживы.