Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри

Дж: 10. я вместе с гардиан разработал зондируемый интерфейс на основе системы perl. его тоже нужно подготовить как архив для скачивания (подробнее потом)

Дж: 11. нужно сделать короткий трехминутный видеоклип. у меня здесь есть люди для редактирования, но нужна графика (напр. файлы из google earth)

Дж: 12. у всех [журналистов], кто работал над материалом, нужно взять интервью об их методах работы и о качестве/недостатках материала. минут по 10–20 каждое. без подготовки. с лондоном я все уладил, но нам еще нужны берлин и нью-йорк. это скоростной метод составления путеводителя по материалу и к тому же придаст WL статус делового партнера великой тройки

Дж: 13. пресс-служба должна быть укреплена, и нам нужны люди, которые могли бы осмысленно высказаться по теме (кроме нас самих)

В ответ я написал то, что подумали все: «До публикации осталось четыре дня». Мы и без его списка едва справлялись.

Разумеется, в ночь перед публикацией мы готовы не были. «Гардиан» просто без нас вышла в интернет. «Нью-Йорк таймс» была в нерешительности, она не хотела в одиночку публиковать в США этот материал. Сотрудники журнала «Шпигель» звонили мне ежечасно, чтобы выяснить, когда же наши документы будут в Сети. Царил хаос.

Когда процесс наконец был запущен, уже никого не интересовало то, что мы несколько нарушили согласованный порядок действий и отставали от наших медиапартнеров с интернет-публикацией. Насколько я понимаю, внешний мир не имел ни малейшего понятия о наших внутренних проблемах. Никто даже не мог представить себе, какой кошмар предшествовал публикации.

Один официальный представитель Пентагона на пресс-конференции после публикации утверждал, что «у WL теперь руки в крови». Впоследствии оказалось, что ни один информатор не пострадал из-за опубликованных материалов. Как выяснилось позднее, американское Министерство обороны во внутреннем циркуляре классифицировало информацию как неопасную.

Указание изъять из материала рапорты об угрозе мы получили от прессы. Мы так и не ознакомились с содержанием документов, это было дело журналистов. И тем не менее Джулиан перед камерой расхваливал свой «процесс минимизации ущерба».

Наши техники посвятили этому проекту сотни рабочих часов. Они, например, перевели весь материал в формат KML, так что каждый эпизод можно было найти по хронологии в Google Earth. Им пришлось довольствоваться нашей благодарностью в чате.

Последовали всемирные дебаты о том, повредила ли кому-нибудь наша публикация. Содержание практически не обсуждалось, если не считать первой волны средств массовой информации, непосредственно касающейся документов, и второй, в которой другие газеты давали анализ прочитанного материала.

Девизом Джулиана было «прекратить войну». К сожалению, от этой цели мы еще очень далеки. Мы надеялись, что опубликованный материал в корне изменит отношение к военным действиям. Когда все увидят, какая несправедливость царит в Афганистане, люди станут протестовать и требовать от своих правительств прекращения военных действий и вывода войск.

Причиной тому, что проект не дал конкретных результатов и нам не удалось за одну ночь возбудить новую общественную дискуссию о смысле этой войны, послужил, кроме всего прочего, невероятный объем документации. Материал был слишком обширным и слишком сложным, чтобы просто так вступить в дебаты о нем. Кроме того, именно 14 тысяч неопубликованных файлов и были самыми «взрывными». Большинство статей, которые готовили «Шпигель», «Гардиан» и «Нью-Йорк таймс», опирались именно на этот материал. Для наших трех партнеров это оказалось большой удачей, поскольку они обладали исключительным правом пользования этими документами, в то время как их конкурентам приходилось довольствоваться опубликованной частью.

Разумеется, отдельных журналистов глупо обвинять в том, что они стремятся заполучить интересный материал и по возможности исключительные права на него. С большей частью журналистов у меня прекрасные отношения. Но сами методы работы средств массовой информации – погоня за эксклюзивной информацией, постоянные попытки выжать из нас как можно больше, эта смесь назойливого любопытства и любезного высокомерия – нередко действовали мне на нервы.

В то время в дебатах, вызванных нашими публикациями, WL нередко критиковали за то, что мы якобы выбрали США в качестве главного врага и основной мишени. На земле достаточно других уголков, не менее заслуживающих пристального рассмотрения. И действительно, все крупные публикации 2010 года касались великой державы США.

Причин тому было несколько. Антиамериканизм Джулиана частично основывался на том простом факте, что США играют ведущую роль в большинстве мировых политических конфликтов. При этом в некоторых случаях создавалось впечатление, что США ведут войну из экономических соображений. Особенно важным аспектом было вмешательство во внутреннюю политику других стран. Тем не менее правительства, совершающие преступления по отношению к своему собственному народу, несомненно, заслуживают критики ничуть не меньше.

Это одна из причин. Вторая была довольно банальной – языковой барьер. Никто из нас не владел ивритом или корейским языком. Нередко мы с трудом справлялись и с толкованием содержания документов на английском. Джулиан же не знает ни одного иностранного языка. В то время как он нередко пользовался своим преимуществом англоговорящего во время внутренних дискуссий и, чтобы уйти от неприятной ему темы, пускался в казуистические рассуждения по поводу значения отдельных слов, сам он часто не мог запомнить ни названий зарубежных средств массовой информации, ни имен наших соратников. В одном телевизионном интервью после моего ухода из WL он даже мою фамилию умудрился переврать. Нам понадобилось бы еще больше помощников для переводов, а у нас и с интеграцией помощников для выполнения основных работ были трудности.

Еще важнее была третья, последняя причина: в лице США мы выбрали себе самого крупного противника. Джулиан Ассанж не связывался со слабыми, он желал идти наперекор самой могучей нации в мире. Твое собственное величие измеряется величием твоего врага. Зачем тратить силы на проблемы в Африке или Монголии или на споры с королевским домом Таиланда? Перспектива оказаться в африканской или таиландской тюрьме или на дне глубокой русской реки с привязанной к ногам бетонной плитой выглядела куда менее заманчивой, чем при помощи возбужденных до предела средств массовой информации оповестить мировую общественность о том, что Соединенные Штаты натравили на тебя секретные службы. Это было верным способом попасть в новости.