М Бахтин - Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса

94 У Ганса Сакса, например, есть масленичная "Игра о дерьме".

95 См. "Однотомник" Рабле, изд. L.Moland "Francois Rabelais. Tout ce qui existe de ses oeuvres", p. 478.

96 Это расширенная и измененная редакция "Великой хроники". Имеется в ней и ряд заимствований из "Пантагрюэля". Издана она, вероятно, в 1534 г. Автор ее Francois Gerault.

97 В мировой литературе и особенно в анонимном устном творчестве мы найдем многочисленные примеры сплетения агонии с актом испражнения или приурочения момента смерти к моменту испражнений. Это один из распространеннейших способов снижения смерти и самого умирающего. Можно назвать этот тип снижения "темой Мальбрука". Из большой литературы я назову здесь только замечательную, подлинно сатурналиевскую, сатиру Сенеки "Отыквление", где император Клавдий умирает как раз в момент испражнения. У самого Рабле "тема Мальбрука" встречается в разных вариациях. Например, люди на "Острове ветров" умирают, испуская газы, причем душа у них выходит через задний проход. В другом месте он приводит в пример римлянина, умершего от того, что он издал некий звук в присутствии императора.

Подобные образы снижают не только самого умирающего, - они снижают и отелеснивают самую смерть, превращают ее в веселое страшилище.

98 Типичную формулу для презрительно-снисходительного отношения к Рабле и его веку дал и Вольтер (в "Sottisier"):

"Маро, Амио и Рабле хвалят так, как обычно хвалят маленьких детей, когда им случайно удается сказать что-нибудь хорошее. Этих писателей одобряют, потому что презирают их век, а детей - потому что ничего не ждут от их возраста". Это чрезвычайно характерные слова для отношения просветителей к прошлому и, в частности, к XVI веку. Увы, их слишком часто повторяют в той или иной форме еще и в наше время. Необходимо раз навсегда покончить с совершенно ложными представлениями о наивности XVI века.

99 См. по этому вопросу C1ouzot H. L'ancien theatre en Poitou, 1900.

100 Эта студенческая рекреативная литература была в значительной мере частью площадной культуры и по своему социальному характеру была близка, а иногда и прямо сливалась с народной культурой. В числе безымянных авторов произведений гротескного реализма (особенно, конечно, его латинской части) было, вероятно, немало студентов или бывших студентов.

101 Даже творчество Гете в известной степени еще регулировалось сроками франкфуртской ярмарки.

102 Это сочетание в одном лице серьезного ученого-эрудита и поставщика ярмарочной, карнавальной литературы - характерное явление эпохи.

103 Зато биографическая легенда о Рабле изображает нам его как народно-площадную карнавальную фигуру. Жизнь его, по легенде, полна всяческих мистификаций, переодеваний, шутовских проделок. Л.Молан удачно называет Рабле легенды "un Rabelais de caremprenant", т.е. "масленичный Рабле" (или "карнавальный Рабле").

104 Правда, Буркхардт имел в виду не столько народно-площадные праздники, сколько придворные, вообще официальные праздники Ренессанса.

105 До нас дошел, например, пародийный рецепт, рекомендующий средство от лысины, относящийся к раннему средневековью.

106 Сифилис появился в Европе в последние годы XV века. Он назывался "maladie de Naple". Другое вульгарное название сифилиса "gorre", или "grand'gorre". "Gorre" - роскошь, помпа, "grand'gorre" - пышность, великолепие, роскошь В 1539 г. вышло произведение "Le Triomphe de tres haulte et puissante Dame Verole", т.е. "Прославление весьма знатной и могущественной дамы Вероль" (verole, т.е. сифилис, по-французски женского рода).

107 Лукиан написал комическую трагедию в стихах "Трагоподагра" (герои ее - Подагр и Подагра, врач, палач и хор). Младший современник Рабле Фишарт написал "Podagrammisch Trostbuchlin"; здесь он дает ироническое прославление подагры, которую он рассматривает как последствие жирного безделья. Амбивалентное прославление болезни (преимущественно сифилиса и подагры), как мы сказали, очень распространенное явление той эпохи.

108 Этот многоликий адресат ближайшим образом - площадная ярмарочная толпа, окружающая балаганные подмостки, это - многоликий читатель "Хроник". На этого многоликого адресата и сыплются хвала и брань: ведь одни из читателей - представители старого, умирающего мира и мировоззрения агеласты (т.е. люди, не умеющие смеяться), лицемеры, клеветники, представители тьмы, другие - представители нового мира, света, смеха и правды; но все они составляют одну толпу, один народ, умирающий и обновляющийся; и этот один народ и прославляют и проклинают одновременно. Но это только ближайшим образом, а дальше - за толпой, за народом - весь мир, неготовый и незавершенный, умирая рождающий и родившийся, чтобы умереть.

109 В русском переводе Н.М.Любимова это передано так: "Все они вертишейки, подслушейки, подглядуны, бл..уны, бесопослушники, сиречь наушники, вот она, их ученость". Адекватный перевод этого места, конечно, совершенно невозможен.

110 Одна из таких гравюр, заимствованная из одной книги 1534 г., воспроизведена в монографии Г.Лота (Lote G: La vie et l'oeuvre de Francois Rabelais. Paris, 1938, p. 164 - 165, табл. VI).

111 У нас еще до сих пор живо выражение "последний крик моды" ("dernier cri").

112 См. о "Криках Парижа" кн.: Franklin Alfred, Vie privee d'autrefois, I, L'Annonce et la Reclame, Paris, 1887; здесь показаны крики Парижа разных эпох. См. также Kastner J.G. Les Voix de Paris, essai d'une histoire litteraire et musicale des eris populaires, Paris, 1857.

113 Например, во время карнавала в Кенигсберге в 1583 г. мясники изготовили колбасы весом в четыреста сорок фунтов, ее несли девяносто мясников. В 1601 г. колбаса весила уже девятьсот фунтов. Впрочем, и сегодня еще можно видеть грандиозные колбасы или кренделя - правда, бутафорские - в витринах колбасных и булочных.

114 Из раблезистов значение "криков Парижа" для романа Рабле отметил Л.Сенеан в своей замечательно богатой по материалу книге о языке Рабле, Однако Л.Сенеан не вскрывает всей полноты этого значения и ограничивается лишь указанием прямых аллюзий на эти "крики"; в романе Рабле (см.: "La lanque de Rabelais", t. I, 1922, p. 275).

115 Об исторических изменениях речевых норм в отношении непристойности см. Brunot Ferd. Histoire de la langue francaise, t. IV, гл. V "L'honnetete dans la langage".

116 Когда "Пасха господня" умерла, Ей наследовал "Добрый день господень", Когда ж и "Добрый день господень" почил и умер, На смену ему пришло "Черт меня побери". А после его смерти мы услышали "Честное слово благородного человека".

117 Рабле делает аллюзию на какую-то легенду, связывающую мученичество этого святого с печеными яблоками (снижающий карнавальный образ).

118 Это не полная травестия, а только травестирующая аллюзия. Подобного рода рискованные аллюзии весьма обычны в рекреационной литературе "жирных дней" (т.е. в гротескном реализме).

119 Они клянутся богом, его зубами, его головой, Его телом, его животом, бородой и глазами; Они хватают его за все места, Так что он оказывается изрублен весь, Как мясо на фарш для пирожков.