М Бахтин - Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса

120 Sainean L. L'influence la reputation de rabelais, v. II, 1923, p. 472.

121 Впрочем, и в высоком эпическом плане встречаются изображения битвы как пира, например в нашем "Слово о полку Игореве".

122 Эти два слова связаны в тексте самого Рабле: в четвертой книге, гл. XVI, фигурирует такое проклятие - "A tous les millions de diables qui te puisserit anatomiser la cervelle et en faire des entommeures".

123 Сенека говорит об этом в "Отыквлении". Мы уже упоминали об этой замечательной сатурналиевской сатире о развенчании умершего короля и в момент смерти (он умирает во время акта испражнения), и после смерти в загробном царстве, где он превращается в "смешное страшилище", в жалкого шута, раба и проигравшегося игрока.

124 Осел был также одним из образов народно-праздничной системы средневековья, например, в "празднике осла".

125 В качестве параллельного высокого образа развенчания упомянем наш древний обряд предсмертного развенчания и пострига царей: при этом их переодевали в монашескую рясу, в которой они умирали. Всем известна пушкинская сцена предсмертного пострига и переодевания Бориса Годунова. Здесь почти полный параллелизм образов.

126 Отголоски этого сохраняются и в последующей литературе, особенно в той, которая связана с раблезианской линией, например, у Скаррона.

127 Такую же карнавальную пару мы встречаем и на "острове сутяг". Кроме краснорожего сутяги, которого выбрал брат Жан, здесь был также высокий и худой сутяга, который роптал на этот выбор.

128 Подобные комические пары - весьма древнее явление. Дитерих воспроизводит в своей книге "Pullcinella" комическое изображение хвастливого воина и его оруженосца на одной античной вазе из Нижней Италии (собрание Гамильтона). Сходство воина и оруженосца с фигурами Дон-Кихота и Санчо поражающее (только обеим фигурам придан громадный фалл) (см. Dietrich A. Pullcinella, S. 329).

129 Желтый и зеленый - это, по-видимому, "ливрейные" цвета дома де Баше.

130 В эротическом смысле употреблялось также и слово "кегли" (quille) и "играть в кегли". Все эти выражения, придающие удару, палке, кию, бубну и т.п. эротическое значение, очень часто встречаются и у современников Рабле, например, в уже упоминавшемся нами произведении "Triomphe de la dame Verolle".

131 Мотив превращения крови в вино мы находим и в "Дон-Кихоте", именно в эпизоде боя героя с винными бурдюками, которые он принимает за великанов. Еще более интересная разработка этого мотива есть в "Золотом осле" Апулея. Люций убивает у дверей дома людей, которых принимает за разбойников; он видит пролитую им кровь. Наутро его привлекают к суду за убийство. Ему угрожает смертная казнь. Но оказывается, что он стал жертвой веселой мистификации. Убитые - просто мехи с вином. Мрачный суд оборачивается сценой всеобщего веселого смеха.

132 В итальянском (не макароническом) произведении Фоленго "Orlandino" есть совершенно карнавальное описание турнира Карла Великого: рыцари скачут на ослах, мулах и коровах, вместо щитов у них корзины, вместо шлемов кухонная посуда: ведра, котелки, кастрюли.

133 Все эти представители старой власти и старой правды, говоря словами К.Маркса, - лишь комедианты миропорядка, "действительные герои которого уже умерли" (см. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 1, с. 418). Народная смеховая культура воспринимает все их претензии (на незыблемость и вечность) в перспективе все сменяющего и все обновляющего времени.

134 См. кн. IV. гл. XIII.

135 В каноническом издании первых двух книг романа (изд. 1542 г.) Рабле вообще уничтожил все прямые аллюзии на Сорбонну, заменив самое слово "сорбоннист" словом "софист".

136 "Теологическая выпивка" и "теологическое вино" - хорошая выпивка (снижающая травестия).

137 В сущности, каждый праздничный день развенчивает и увенчивает, следовательно, имеет и своего короля, и королеву. См. этот мотив в "Декамероне", где на каждый день праздничных бесед избирается свой король и своя королева.

138 Две фигуры народного праздника "vendange" определили весь характер эпизода: фигура Bon-Temps определила его идею (конечная победа мира и всенародного благосостояния - избытка), а фигура его жены Mere Folle фарсово-карнавальный стиль эпизода.

139 В своем свободном переводе этой книги Фишарт чрезвычайно усиливает момент праздничности, но освещает его в духе гробианизма. Грангузье страстный почитатель всех праздников, потому что на них полагается пировать и дурачиться. Дается длинное перечисление немецких праздников XVI века: праздник св. Мартина, масленица, праздник освящения церкви, ярмарка, крестины и др. Праздники заходят за праздники, так что весь годовой круг Грангузье состоит только из праздников. Для Фишарта-моралиста праздники это обжорство и безделье. Подобное понимание и оценка праздников, конечно, глубоко противоречит раблезианскому использованию их. Впрочем, отношение самого Фишарта к ним двойственное.

140 Смешанное тело чудовища с сидящей на нем блудницей, в сущности, эквивалентно пожирающей-пожираемой-рожающей утробе "праздника убоя скота".

141 И античная сатирова драма была, как мы уже говорили, драмой тела и телесной жизни. Чудовища и великаны (гиганты) играли в ней, как известно, огромную роль.

142 См. Sebilet Thomas. Art poetique Francois, 1548 (переиздал F.Gaiffe, Paris, 1910).

143 "Prognostication des Laboureurs", переиздана A. de Montaiglon'ом в его "Recueil de poesies francaises de XVe et XVIe siecles", t. II.

144 Переиздана там же, т. IV. Возможно, что "Всеобщая прогностика" написана Рабле.

145 Там же, т. XIII.

146 Там же, т. XII.

147 Современный Рабле итальянский гуманист Николай Леоник, издавший диалог об игре в кости (Лион, 1532).

148 Это наше утверждение распространяется - с некоторыми оговорками - и на образы игры у Лермонтова ("Маскарад", "Штос и Лугин", "Казначейша", "Фаталист"). Особый характер носят образы игры у Достоевского ("Игрок", "Подросток").

149 Мы, разумеется, не раскрываем всего смысла этого замечательного эпизода с Бридуа. Нас интересует здесь только использование образов игры в кости.

150 Спор о женщинах подробно освещен Абелем Лефраном во вступительной статье к "Третьей книге" (см. т. V ученого издания, с. XXX и дальше).

151 Вот чисто ганс-саксовские произведения молодого Гете: "Ярмарка в Плюндервейлерне", "Женитьба Ганса Вурста", "Ярмарочное представление о патере Брей, лживом пророке". В одном из этих народно-праздничных произведений (в незаконченной "Женитьбе Ганса Вурста") мы находим даже такие стороны карнавального стиля, как переделку площадных ругательств в собственные имена (здесь их несколько десятков).

152 Гете. Собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1935, т. XI, с. 510. В дальнейшем страницы этого издания указываются в тексте.

153 И пока нет у тебя этой Жажды гибели, Этого умри и обновись, Ты только унылый гость На темной земле.

154 Никому этого не говорите, только мудрым, Потому что толпа тотчас же засмеет...