Газета Завтра

Вот и что касается необходимости защиты дома, семьи, родины от покушения злоумышленников, от возможных агрессивных планов в отношении родных и близких, тоже имел своё суждение, стойкое мнение, которым и делился, мол, безопасность — важный аспект, этому надо уделять особое внимание. Нельзя недооценивать угрозу. Кто, дескать, не кормит свою армию, через некоторое время будет кормить чужую. Мол, времена ныне не способствуют благодушию, а напротив, настоятельно требуют быть начеку. Мол, товарищи волки так и рыскают уже под самыми окнами, и чуть зазевайся…Что именно мужчина, а если он к тому же — боец видимого и невидимого фронта — должен приложить все усилия для обеспечения защиты. Матвей даже кое-что сделал в плане общей безопасности с замком в подъезде: сломал, когда забыл дома ключ и не мог попасть. Что он, должен был время терять — ждать, когда кто-нибудь войдёт или выйдет? Если вам делать нечего, ждите, а у Матвея, занятого благородными планами, каждая минута на счету. Дверь потом, разумеется, не отремонтировал. С какой стати? Он не обязан. Да и свобода лучше несвободы. А запертая дверь — прямое ущемление свободы.

Этим, впрочем, вопросы безопасности не исчерпались. Матвей продал противопожарный шланг, хранившийся в подъезде. А также спилил и продал на металлолом решётки с подвальных окон. И в подвал сразу набились люди без определённого места жительства, стали разводить костры, обустраивать новое жилище вещами с ближайших помоек. Повсюду жизнь! Кое у кого она наладилась благодаря Матвею! И на общую безопасность все эти действия, конечно, очень повлияли. То есть вопросы безопасности не оставлены без внимания.

Планы в отношении семьи, как уже было сказано, отличались возвышенным, но в то же время взвешенным подходом: встретить хорошую девушку, жениться, завести детей, обеспечивать семью, заботясь о домочадцах. И что же? Девушку встретил, и не одну. Детей завёл. Однако о некоторых из них и понятия не имел. Тех, о ком понятие имел, кормить-поить-воспитывать не порывался. Но это ещё не говорит о том, что планы в отношении семьи изменились. Не изменились. Оставались сколь возвышенными, столь и взвешенными, вектор, как уже отмечалось, не менялся

Когда обеспокоенные и недовольные безделием родители и родственники вопрошали, мол, что собираешься делать, как быть, мол, деклараций и пустых обещаний, которыми ты обольщаешь наивных, наслушались, четко говорил, что планы таковы. Далее следовал перечень намерений. И все — самого возвышенного свойства. То, что это одни слова, не страшно: другие-то и не планируют быть такими хорошими и так прекрасно обустроить жизнь свою и окружающих. А у Матвея, по крайней мере, планы и намерения есть. Какие? А вот послушайте.

Гений и балаболки

Владимир Бушин

Георгий Жуков — боец Красной армии, период Гражданской войны в России

Так вот, Гитлер предложил на место фельдмаршала Бломберга генерал-полковника Фрича, тоже почти старца. Прекрасно. Все на словах согласились, но на самом деле Геринг и Гиммлер, преследуя свои политические цели, начали копать под Фрича и докопались до того, что генерала когда-то обвиняли по ст. 175 — гомосексуализм. И состоялся офицерский суд чести, и он оправдал Фрича "за недоказанностью вины". Но Гитлер всё-таки выставил с высокого поста и этого. И тут высокий образец чести?

Могло такое случиться в Красной Армии? Конечно, нет. Хотя бы потому, что огромное большинство русских людей и не знали, и не слышали о гомосексуализме, несмотря на то, что в Уголовном кодексе на всякий случай имелась суровая статья о нём.

Но главное здесь — не эти грязные истории. Главное — русский человек, считающий себя патриотом, назойливо твердит о чести, достоинстве армии и её офицеров — ах, у них всегда были свежие носовые платки, они умели так ловко щёлкнуть каблуками, они уступали дорогу женщине — русский нахваливает иноземцев, которые вторглись на землю его родины и истребили миллионы его соотечественников. Да мы входили в немецкие города и первым делом из походных кухонь кормили кашей голодных немецких детей, а они…

23 июля 1941 года начальник штаба Верховного главнокомандования фельдмаршал Кейтель, у которого всегда был свежий носовой платок, издал приказ по вермахту: "Всякое сопротивление на оккупированной территории должно караться не путём судебного преследования, а путём создания вермахтом такой системы террора, которая будет достаточна для выполнения этого приказа путём применения драконовских мер" (Нюрнбергский процесс. т.4, с. 77). И вот лишь один пример того, как выполнялся этот приказ: в белоруской деревне Борки расстреляно 705 человек, из них 372 женщины и 130 детей (там же). А нам взрослые, образованные, сочиняющие книги люди толкуют о чести и достоинстве тех, кто творил такие дела! Ведь этого мы не слышали ни от Радзинского, ни от Сванидзе, ни от Млечина…

Почтение и похвалы Вермахту (с большой буквы!), конечно, соседствуют с поразительным невежеством и бесстыдным враньём относительно важнейших событий войны. Один автор пишет: "Каково было советским генералам после поражений вверенных им войск возвращаться домой?" (с.152). Что за чушь? О каком возвращении речь? После поражений 41-го и 42-го годов наши генералы продолжали сражаться. А домой они вернулись в 45-м как победители.

"В старину такие генералы бросались на меч от позора". И что было бы, мыслитель, если бы в 41-м и 42-м годах перестрелялись командиры всех частей, потерпевших поражение? Кто стал бы командовать? Что это было бы, как не малодушие в помощь врагу?

"А в гитлеровской армии, — стыдит он Красную Армию, — в день капитуляции Германии свыше 200 генералов застрелились". Это уж такой сияющий образец воинской чести, что автор падает перед ним на колени. Да, были в вермахте и в гражданском руководстве Германии самоубийства и во время войны, и после. Ведь знали они, как в России нашкодили и что за это отвечать придется не путинскими условными сроками, вот и предпочли заранее смыться.

Например: ещё 15 ноября 1941 года застрелился начальник технического управления люфтваффе генерал-полковник Эрнст Удет. Видимо, он уже тогда понял: блицкриг не удался, а без него неизбежно поражение. И что остаётся, как не пустить пулю в лоб? 19 августа 1943 года застрелился начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешоннек. Есть основание полагать, что он пошел на это из-за того, что в грандиозной воздушной битве над Кубанью в апреле-июне 1943 года немцы потеряли свыше 1100 самолётов, а главное — навсегда утратили господство в воздухе. И Ганс понял: война проиграна… А за ними последовали генерал-полковник Людвик Бек (в июле 1944-го после колоссального разгрома в Белоруссии), генерал-фельдмаршал Клюге (18 августа 1944-го), рейхскомиссар Австрии Йозеф Бюркель (28 сентября 1944-го), генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель (14 октября 1944-го), генерал-фельдмаршал Вальтер Модель (21 апреля 1945-го, когда наши пушки уже били по Берлину), сам фюрер присоединился к большинству (30 апреля), за ним — Геббельс со всей семьёй (2 мая), Гиммлер (21 мая), Геринг (15 октября 1946-го)…