Константин Романенко - Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

Ежов говорил и о причинах арестов, произведенных по другим ведомствам. Останавливаясь на деятельности Наркомата водного транспорта, возглавляемого Пахомовым, он сообщил об аресте 23 работников центрального аппарата, включая начальников пароходств и их заместителей. Как упоминалось, основанием арестов стало то, что «в пяти пароходствах: Волжско-Камском в 1935 г. было 1846 случаев аварий, а до 1 октября 1936 г. – 2849. В Верхне-Волжском – за 1936 г. было 963 аварии, против 576 случаев в 1935 году. В Западно-Сибирском – на 1.10.36. г было 1866, против 1610 в 1935 г., Северное пароходство в 1935 г. – 1018, а на 1.10.1936–1590 аварий».

Говоря о том, что «за пять месяцев его работы число осужденных Военным трибуналом и Особым совещанием значительно увеличилось», Ежов привел другую любопытную статистику. На разные сроки, в том числе и к расстрелу, за это же время были приговорены:

141 человек в Наркомате легкой промышленности,

100 сотрудников Наркомата пищевой промышленности,

60 в Наркомате местной промышленности,

82 работника Наркомата внутренней торговли,

100 человек из Наркомата пищевой промышленности,

82 работника Наркомата внутренней торговли,

102 человека из Наркомата земледелия,

35 сотрудников Наркомата финансов,

228 работников Наркомата просвещения.

На февральско-мартовском Пленуме 1937 года эту информацию дополнил в заключительном слове и Председатель Совета народных комиссаров В.М. Молотов. Повторив цифры, названные Ежовым, он указал, что с 1 октября 1936 г. по 1 марта 1937 г. за экономические, хозяйственные и должностные преступления было арестовано:

«В центральном и местном аппарате: в Наркомате тяжелой промышленности – Тяжпроме и Наркомате оборонной промышленности – 585 человек, в НКПС – 137; в том числе до десятка начальников дорог в Наркомвнуторге – 82, в Наркомате здравоохранения – 64, в Наркомлесе – 62, в Наркомместпром – 60, в Наркомсвязи – 54, в Наркомфине – 35, в Наркомхозе – 38, в Наркомводе – 88, в Наркомсовхозов – 35, в Главсевморпути – 5, в Наркомвнешторге – 4, в Наркомсобезе – 2, Академии наук и вузах – 77, редакциях и издательствах – 68, суде и прокуратуре – 17, в том числе 5 областных прокуроров, в советском аппарате – 65, в том числе такие люди, как председатель облисполкома Свердловской области, два заместителя председателя облисполкома Киевской».

То есть в целом, еще до февральско-мартовского Пленума , который Хрущев характеризовал якобы отправным пунктом для начала репрессий, было осуждено 2113 человек, и они не являлись рядовыми работниками. Молотов делал вывод: «Честное отношение к государству. Это кажется совершенно элементарным требованием, а между тем у нас есть сплошь и рядом надувательство государства с поощрения руководителей, в том числе и партийных руководителей. Одни приписки угледобычи в Донбассе что значат, где нас надувают из года в год. Мы отдавали под суд, критиковали, но мало чего добились ».

В принципе речь идет о тех же преступлениях, которые совершаются и в современной России. Как то: неуплата налогов, хищения денежных средств, коррупция, взятки, халатность на производстве, ведущая к авариям; пожары в лесах, в учреждениях. Террористические взрывы, аварии на железной дороге, убийства чиновников и служащих органов правопорядка. Но то, что расхитители государственных средств, виновники аварий, бесхозяйственности и других преступлений в 30-е годы назывались одним термином ВРЕДИТЕЛИ, являлось лишь отражением философии того времени, не меняя правовой сути характера преступлений. Как и то, что в те годы нанесение вреда государству Уголовный кодекс относил к «контрреволюционной деятельности».

Поэтому утверждать, будто бы в довоенное время в Советском Союзе не было преступлений, наносящих экономический вред государству, а профессионалы НКВД якобы занимались лишь тем, что выбивали из подследственных ложные признания о причастности к антигосударственной деятельности, – это абсурд. И все-таки почему историография не исследовала эту тему, голословно отрицая существование самой проблемы? По какой причине до сих пор скрываются архивные документы, позволяющие пролить свет на причины арестов конкретных высокопоставленных чиновников того времени? Но если репрессии действительно были «необоснованными», тогда кто совершал это беззаконие?

Являлся ли пресловутый ГУЛАГ чем-то особенным, к примеру, в сравнении с системой отбывания наказания в царской империи? Накануне революции пенитенциарная система России представляла собой огромную и разветвленную структуру. «На 1 января 1914 г. она насчитывала 719 тюрем, 495 этапов и полуэтапов и 61 исправительное заведение для несовершеннолетних, подчиненных Министерству юстиции; 23 крепости, 20 тюрем и 23 гауптвахты военного ведомства; 7 тюрем морского ведомства; 20 монастырских тюрем, подведомственных Священному Синоду; 704 арестантских дома и 1093 арестных помещения, подчиненных полиции. Ежегодно через эти учреждения проходило более полутора миллионов арестантов. В среднем ежедневно в тюрьмах Минюста в 1913 г. содержалось 169 367 заключенных, не считая сахалинской каторги и мест заключения других ведомств. В 1914 г. среднедневное число заключенных выросло до 1 774 412» [71].

Для сравнения укажем, что в СССР на 1 января 1940 года количество заключенных в ИТЛ и ИТК составило 1 659 992 чел. То есть накануне Первой мировой войны заключенных в России, которую «они потеряли», находилось больше, чем после чисток 1937–1938 годов. Но еще более поразительно то, что в конце Гражданской войны в лагерях РСФСР находилось лишь 16 447 заключенных и военнопленных белых армий. На 1 января 1920 г. насчитывалось около 300 общих мест заключения и 21 лагерь принудительных работ. Из них 31 % составляли военнопленные, 9 % следственные, 13 % заложники и заключенные до конца Гражданской войны. В 1922 г. постановлением ВЦИК от 23 августа лагеря принудительных работ были ликвидированы или преобразованы в общие места заключения. В октябре того же года все места лишения свободы были переданы в ведение НКВД.

С образованием ГПУ в стране были оставлены лишь по одной тюрьме в Москве и Петрограде и организованные в конце 1920 г. северные лагеря принудительных работ особого назначения, находившиеся в Архангельске и затем Пертоминске. Причем они могли содержать только 1200 человек. И в мае 1923 г. заместитель председателя ГПУ польский еврей И.С. Уншлихт обратился во ВЦИК с проектом об организации лагеря принудительных работ в целях осуществления необходимой изоляции наиболее опасного в социальном отношении элемента на Соловецких островах. В новом лагере предполагалось разместить 8000 уголовных и политических заключенных.