Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны

Впрочем, такой парадокс: либеральные государства между собой почти не договариваются. Видимо, понимают друг друга с полуслова.

Германия выращивает причудливый цветок национального социализма.

СССР выращивает не менее причудливый и еще более кровавый цветок интернационального социализма.

Все это — на основном фоне фашистских и вождистских государств большей части Европы. Фашизм и вождизм наиболее типичны в это десятилетие — еще более, чем в предыдущее.

Все государства Европы считают, что именно их проект должен быть проектом всей Европы и тем самым — основным проектом жизненного устройства всего Мира.

Складываются четыре основных политических центра. Два из них находятся в Европе: национал-социализм и фашизм, для которого он становится лидером. Либерализм — скорее неевропейское явление, представленное в Европе, как на своей периферии и подчиненное (в Европе) неевропейскому центру. Коммунизм господствует только на территории СССР и тоже имеет в Европе свою агентуру.

После Первой мировой войны изначально господствует странное на первый взгляд ощущение незавершенности, незаконченности результатов войны. Все участники событий были недовольны и врагами, и союзниками, и самими собой. Уже в 1920-е все государства разрабатывают планы мобилизации, принимают законы на случай войны.

Во Франции еще в 1927 году принят «Закон о подготовке нации к войне». Что это за закон, ясно сказал военный министр генерала Жир в парламенте: «Здесь будет мобилизована целая нация. Каждому человеку без различия возраста и пола назначается точная и определенная роль в деле обороны. Именно такой мобилизационный план мы будем создавать в ближайшие годы. Никакой импровизации! Никакой свободы выбора! Во время будущей войны весь народ абсолютно должен подчиняться распоряжению властей».

За 12 лет до знаменитых указов Сталина 1939 года в случае войны было запрещено менять место работы и вводилась уголовная ответственность за прогулы. И во время мира всякий, кто менял место работы, обязан был сообщать об этом властям — даже невоеннообязанные. Вся нация подчинена идеям мобилизации и войны! Каждый имеет свое место в системе распределения обязанностей, в тылу или на фронте!

В Польше, не успел прийти к власти Пилсудский, создан Комитет обороны государства, формировавший мобилизационные отделы буквально в каждом учреждении и на каждом крупном частном предприятии. А каждое мелкое предприятие в случае войны имело свое мобилизационное предписание.

В США в 1924–1925-м даже провели «пробную мобилизацию», в которой участвовало 17 млн человек. Мобилизация военнослужащих была лишь частью общего плана перевода жизни страны на военные рельсы.

Комитет по электрификации — вроде бы вполне мирное учреждение! Но он давал задание на случай войны любым электростанциям, любого типа. Без согласования с Комитетом и без получения мобилизационного плана никто в США не мог построить ни одной электростанции.

Управление гражданской мобилизации и Управление индустриальной стратегии составили особые «Списки по производству для военных надобностей». Семь тысяч заводов и фабрик входило в списки, и было заранее известно, кто именно и что должен производить в случае войны, какие задания и от каких правительственных учреждений он должен получить.

Смысл в этой громадной системе явно был: сразу после нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года за считаные дни и максимум недели вся промышленность США перешла на военные рельсы.

После Второй мировой войны политическую картину 1930-х, даже 1920-х чаще всего представляют как подготовку к блокам, воевавшим с 1941 года. А ведь даже на первом этапе Второй мировой, в 1939–1941 гг., расклад был совершенно другой. Тем более в 1930-х нет ничего даже похожего на блоки 1941–1945 годов.

Причем если все и готовились к войне — из этого совершенно не следует, что все знали, с кем именно собираются воевать в первую очередь. У всех были претензии ко всем, все были готовы силой отстаивать свои «права». Потенциальные враги появлялись и исчезали, снова появлялись и опять заменялись другими.

В 1930 году в СССР получили информацию о том, что Польша нападет на СССР в начале 1930 года. Причем поляки обратились к Британии и Франции, и Великие державы ей помогают. Британия якобы убеждает Турцию остаться нейтральными и пропустить британский флот через проливы или присоединиться к агрессии. А французские войска Польша просила Германию пропустить через ее территорию: чтобы французы вошли в Польшу и через нее двинулись к советской границе.

Насколько соответствует действительности этот слух — до сих пор достоверно не известно. Возможно, грандиозная провокация. Возможно, сценарий начала войны, от которого пришлось отказаться в последний момент: как в СССР в 1923 году пришлось отказаться от вторжения в Германию после утечки информации о советских планах. В любом случае сценарий начала войны тут кардинальным образом отличается от реализованного в 1939-м.

Но вот что известно вполне достоверно: с 1931 года были подписаны и соглашения Польши с японцами: если Япония нападает на СССР, Польша тут же бьет с другой стороны.

Пан Студницкий, весьма близкий к Пилсудскому, в книге «Политическая система Европы и Польша» (1935) предлагает очень прагматичный раздел территории СССР между Польшей, Германией, Японией и Финляндией. Предполагая при этом, что тогда придется воевать и с Британией.

Участие в коалициях Японии само по себе очень важный момент. Получается: европейцы не просто готовятся воевать друг с другом. Они включают в свои войны и разборки уже и «колониальные» народы.

Великая война 1914–1918 гг. была Мировой потому, что Европа вовлекла в свою войну весь мир. Теперь будущая Война мыслится как мировая потому, что в ней будут участвовать неевропейские народы — со своими планами и целями. Европейцы их даже пригласят поучаствовать в бойне.

Вроде бы все пытаются принять меры для поддержания мира. В начале 1930-х годов в Москве и в Париже практически одновременно возникла идея создания в Европе системы коллективной безопасности. Еще один показатель того, как все изменилось: раньше, до Великой депрессии, необходимости в таких договорах явно не было.

Теперь рождается идея — пусть Ось Москва — Париж станет центром системы безопасности!

В противовес этой идее в 1933-м Италия выступила с предложением заключить так называемый «Пакт четырех» между Британией, Францией, Германией и Италией о поддержании мира на континенте.

И ось Москва — Париж, и «Пакт четырех» означал бы пересмотр самой основы Версальско-вашингтонской системы. Причем самым законным путем! Тогда идея не реализовалась — слишком разные государства, со слишком разным политическим строем, предполагалось объединить.