Александр Архангельский - Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

На неделе с 31 июля по 6 августа. – Разрастался конфликт между Грузией и Абхазией, спровоцированный ситуацией в Кодори. – Горела усадьба «Мураново». – Правительство огласило обновленный список террористических организаций.

Главным событием ушедшей недели был пожар в доме-музее Тютчева «Мураново», построенном по проекту Баратынского. Но, к сожалению, вектор нашего движения сквозь историю определяют сегодня не Федор Иванович и Евгений Абрамович. А совсем другие люди. И совсем другие события. Именно они были в центре телевизионного внимания. Прежде всего – обновленный и расширенный на две позиции список Фрадкова : перечень запрещенных в России террористических организаций. А также визит Уго Чавеса, венесуэльского вождя нищих врагов Америки. Если мы не ошибаемся, то и этот список, и этот визит окончательно оформляют схему наших внешнеполитических приоритетов; стоит приглядеться повнимательней.

Две новые позиции фрадковского списка запретов – это не Хамас и «Хезболла», как можно было бы ожидать. Последовало специальное разъяснение: те и другие в чеченский конфликт не мешались, видов на Северный Кавказ не имеют, какие ж они нам враги. В отличие от каких-то малоизвестных исламских фондов. Ну, не враги так не враги. Хорошо хоть не близкие друзья. В отличие от Уго Чавеса, которого не просто принимали самым теплым и сердечным образом, но всячески подчеркивали, что он наш союзник в деле выстраивания многополярного мира. Называли других союзников: Китай, Индия, в газовом смысле – Алжир.

Спору нет: сегодняшняя Америка не в лучшей политической форме; самое время переадресовать ей давнее mot Юрия Карякина: «Америка, ты одурела!» Тактика Израиля на Ближнем Востоке небезупречна; но какая может быть безупречная тактика, если их нынешняя Палестина – это наша вчерашняя Чечня? Европа полна противоречий, эгоистична и полузакрыта для нашей экономической экспансии. Ключевой газовой державе, России, нужно взаимодействовать с другим газовым монстром, Алжиром. Нефтяная судьба и наличие незадействованной структуры ВПК предполагает активную торговлю с Венесуэлой. А Китай готов на те условия, которые с ходу отвергает Запад.

Но. Одно дело вынужденное партнерство и дистанцированное взаимодействие, совсем другое – дружба взасос. Боюсь, что дистиллированный список Фрадкова и феерический визит Чавеса, позиция в иранском вопросе и в палестино-ливано-израильском конфликте непоправимо разрушают смысловой баланс. И отбрасывают нас в позднесоветские времена, когда ближайшими союзниками великой державы сплошь и рядом оказывались мелкие жулики и крупные отморозки, людоеды и террористы, лишь бы прочно сидели на нефтяной игле и покупали советское оружие. Всякого рода Менгисту Хайле Мариамы, Муаморы Каддафи и Агостиньо Неты. Они же Бруты.

Они произносили правильные слова о пролетарском интернационализме и американском милитаризме, о светлом социалистическом идеале и об израильской военщине («как мать говорю, как женщина: требую их к ответу»). В размен получали то, чего от Америки добиться не могли: технологии, которые вполне способны избавить от необходимости дальнейшего сотрудничества. И затем чаще всего начинали свою собственную политическую игру. Без оглядки на Советский Союз. Точно так же действуют сегодняшние хамасовцы: уговаривают Россию преодолеть брезгливость, признать их до и помимо мирового сообщества, обещают предоставить инструменты влияния, но когда приходит пора расквитаться, слушаются Ирана. Недалеко от них ушел и Чавес; он воспел Москву именно за то, что предоставляет ему технологии еще до всякого сотрудничества; Америка, та сто лет качала венесуэльскую нефть, а технологиями не делилась. И правильно, заметим, делала. Потому что Чавес с российскими технологиями и российским оружием будет нуждаться в любимой России не больше, чем в ненавистных США.

Кстати сказать, он предельно грамотно выстроил маршрут своего экономико-политического блицкрига. Сначала Куба, потом Белоруссия, затем Россия и, наконец, по пути домой, Иран. Тем самым он обозначил и свою идеологию, и свои приоритеты, и наше место в своей картине мира. Нам что, уютно находиться где-то между Белоруссией и Ираном? Или мы хотим повторить судьбу самой Венесуэлы, которая обладает едва ли не крупнейшими запасами нефти в регионе, а живет хуже всех? Сомневаюсь.

Что же до Китая, то это особая песня. Ни мелким, ни отмороженным великого восточного соседа не назовешь. Террористов там тоже не жалуют. Но у Китая нет и не бывает союзников. У него есть сегодняшние враги и временные партнеры. Последних можно использовать как опору в противостоянии с врагом. А потом внезапно помириться и разменять партнерские связи на дружбу с бывшим противником и важные преференции от него.

Скажи мне, кто твои союзники, и я скажу, кто ты.

На неделе с 7 по 13 августа. – Президент подписал указ о сокращении численности федеральной военной группировки в Чечне: младший Кадыров тем самым повышен в статусе. – Государственный Эрмитаж признал, что на протяжении многих лет из его коллекции похищались ценные предметы; подозрение пало на хранительницу.

Сначала сгорело «Мураново». Потом обнаружились хищения в Эрмитаже. Теперь выясняется, что из Российского государственного архива литературы и искусства пропала коллекция конструктивистских рисунков Чернихова; часть из них только что снята с торгов на «Кристис». Журналисты в восторге; все каналы, все газеты наперебой обличают проворовавшихся музейщиков, архивистов, хранителей; газетная кинокритикесса объясняет, какие музейные тети бездельники, только и делают, что чай пьют и разговоры разговаривают; некоторый умник предполагает, что мурановский дом загорелся не вполне случайно: еще немного – и выяснится, что сотрудники Муранова молнию специально заказали, чтобы сподручнее было красть тютчевские книжки под предлогом пожара.

Я совершенно не собираюсь защищать проворовавшихся хранителей. Или изображать музейщиков последними святыми на Руси. Разные бывают люди. И система охраны повсеместно поставлена кое-как. И оплаченная выставочная деятельность ценится во многих музеях выше, чем рутинная работа по сбережению и описи фондов. И непомерно распространилась экспертная мафия, выдающая заказные заключения: о подлинности фальшивых работ, о том, что шедевры не имеют ценности, стало быть, подлежат вывозу. Добрая треть антикварного рынка имеет музейное происхождение; практически любая свежая коллекция дуэльных пистолетов в своеродных футлярах без какой бы то ни было специальной проверки с ходу может быть признана скупкой краденого. Все так. Но есть в развернувшейся медийной кампании нечто опасное, истероидное и одновременно холодно-расчетливое, против чего восстают и сердце и разум.