Михаил Делягин - Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?

На которой, например, оказывается нетерпимым даже такая безобидная «декорация демократии и плюрализма», как вытесненный в конце 2005 года из Кремля А. Илларионов.

Достаточно вспомнить, как от Рогозина во время его голодовки в конце января, по некоторым данным, вполне серьезно требовали не подстрекать народ к штурму Кремля, о чем он, разумеется, и помыслить не мог!

Так Сталин, когда все писатели огромного зала встали при виде входящей Ахматовой (правда, дело было между периодами ее травли), прежде всего заинтересовался: «Кто организовал вставание?» – так как искренне не мог себе представить, чтобы отобранные и выдрессированные им лично писательские особи сделали что бы то ни было без команды, по-видимому, искренне боялся перехвата управления.

Путинизм можно определить как политическую систему, заключающуюся в абсолютном доминировании коррумпированной силовой олигархии, грабящей или прямо захватывающей национальный бизнес и покупающей терпимое политическое отношение Запада расширением его экономического влияния в стране. Подробная его характеристика дана в книге Михаила Делягина «Россия после Путина. Неизбежна ли в России „оранжево-зеленая“ революция?» М., «Вече», 2005. Отличие его от наиболее близких режимов в иных странах (например, в Нигерии) заключается в основном в унаследованном от советской цивилизации более высоком остаточном, хотя и неуклонно снижаемом уровне общественной культуры (включая развитие технологий и наличие специалистов).

Учитывая личные способности Путина, в том числе степень твердости его личных убеждений (которые он менял, насколько можно судить по его биографии, как минимум трижды – при переходе от КГБ к демократу Собчаку, затем на службу к коммерческой олигархии эпохи Ельцина и, наконец, при уничтожении последней в ходе прихода к владению страной своей собственной, силовой олигархии) и способности к мимикрии можно предположить и такое крайне маловероятное развитие событий, как уничтожение путинизма самим Путиным. Правда, это деяние по масштабам соответствует ленинской замене нэпом военного коммунизма или освобождению политических заключенных верным соратником Сталина Хрущевым и требует соответственного масштаба личности.

См., например, статью В. Иванова «Денег, как и теперь, не было. И тогда Кузьма Минин сказал: „Заложим жен и детей наших, но спасем Русскую землю“„в «Российской газете“ (печатном органе Правительства Российской Федерации) от 4 ноября 1995 года.

Там диктатор Чон Ду Хван, беспощадно, а порой и кроваво подавлявший студенческие выступления, после того как обеспеченные ими политическая стабильность и экономический рост привели к «корейскому чуду», резкому росту благосостояния граждан и через это – к большей демократии, утратил в результате описанных процессов власть, в 1996 году был судим и приговорен за свои преступления (организацию военного переворота в 1979 году, подстрекательство к бунту и незаконное приобретение имущества во время пребывания у власти – в 1980–1988 годах) к смертной казни.

Новый президент страны Ким Дэ Чжун – бывший диссидент, проведший в тюрьмах 15 лет и дважды приговаривавшийся к смертной казни (в том числе и режимом Чон Ду Хвана), тем не менее помиловал его в 1998 году, после чего тот удалился в буддистский монастырь.

См., например, Михаил Делягин «Россия после Путина. Неизбежна ли в России „оранжево-зеленая“ революция?» М., «Вече», 2005.

Кроме небольшой и в целом совершенно незначительной части либеральных фундаменталистов, связавших свою судьбу с небольшим числом коммерческих олигархов, не ужившихся по тем или иным причинам с силовой олигархией, оттесненной в результате этого от власти и опирающейся единственно на Запад.

Эта знаменитая фраза имеет, оказывается, весьма знаменательную историю. Приношу извинения за длинную цитату: «на самом деле эти слова принадлежат некоему Сэмуэлю Джонсону, английскому литератору XVIII века. В оригинале данная фраза звучала следующим образом: “Patriotism is the last refuge of a scoundrel” (“The Patriot” (1774) . “Смысл высказывания можно передать следующим образом: даже самый пропащий человек не погиб окончательно, если он любит родину. Это следует и из контекста статьи, в которой Джонсон, в частности, писал, что “только патриот достоин места в парламенте”» (А.И. Друзенко. «Ностальгия по герою», «Литературная газета», № 36, 4–10 сентября 2002 года).

Толстой, не разобравшись, что конкретно имел в виду автор, впарил эту цитату в одну из своих работ, немного ее переиначив: “Последнее прибежище негодяя – патриотизм” («Круг чтения» 1908). Между прочим, Лев Николаевич как порядочный человек дал при этом ссылку на Джонсона, так что попытки выдать эти слова за его собственные вызывают недоумение.

К сожалению, тот смысл, который Толстой вкладывает в данное высказывание, прямо противоречит позиции Джонсона. Лев Николаевич действительно не был патриотом и выступал за распад российского государства («Патриотизм или мир?» 1896). Причиной тому был пацифизм писателя, категорически отрицавшего допустимость насилия во имя чего бы то ни было. Собственно говоря, знаменитый труд И.А. Ильина “О сопротивлении злу силою” (1925) был написан именно ради опровержения толстовской точки зрения» (В. Владимиров. «Смысл жизни. Русская версия»).

Существенно, что наиболее позитивное отношение к советской бюрократии по сравнению с современной российской наблюдается у наиболее старших возрастных групп, неуклонно слабея по мере снижения возраста. Это, свидетельствует, что приведенные выше данные социологического опроса отражают прежде всего именно гаснущие живые воспоминания, а не крепнущий миф о Советском Союзе.

Хотя при нынешней власти, похоже, искренне полагающей, что Мироздание имеет форму кошелька (как Клоп-говорун в «Сказке о Тройке» Стругацких считал, что Вселенная имеет форму матраса), прирастание России новыми территориями выглядит откровенно ненаучной фантастикой.

А наиболее подробное описание необходимой социально-экономической политики дано в книге Михаила Делягина «Россия после Путина. Неизбежна ли в России „оранжево-зеленая“ революция?» М., «Вече», 2005.

И вообще, россияне значительно лучше знают недостатки авторитаризма, чем демократии, и это создает диспропорции в нашем сознании – «каждый кулик хает свое болото».

В критических обстоятельствах, при столкновении с необходимостью прямого взаимодействия с правящей бюрократией такое самоуправление начинает оформляться – и тогда возникают «инициативные группы жильцов», забастовочные комитеты, а в совсем сложных обстоятельствах – и Комитеты спасения. После снижения в силу тех или иных обстоятельств остроты проблем, вызвавших эти формы к жизни, такое самоуправление естественным образом «расслабляется», возвращаясь к своему исходному, неформальному состоянию.