Сергей Кремлёв - Имя России. Сталин

То есть репрессии 1937–1938 годов имели в немалой мере характер превентивной войны России против своих потенциальных предателей. А ведь даже нынешние «демократы» не осуждают послевоенные казни нацистских пособников из числа советских граждан.

Но, впрочем, не репрессиями же была отмечена эпоха Сталина в первую очередь! В первую очередь это была эпоха всестороннего развития России, эпоха её растущих мощи и величия…

В ТОМ САМОМ 1913 году, от которого давно «пляшет» вся статистика и который считается пиком достижений царской России, её жилой фонд составлял 180 миллионов квадратных метров. Реальной жилищной нормой в городах для рабочего люда была при этом норма карцера — полторы квадратных сажени или две кубических. Квартиру в Питере имело 28 процентов рабочих семей, комнату — 17 процентов, полкомнаты — 46. Ещё пять процентов «имели» «углы».

Итак, у почти половины рабочих семей в российской столице было по полкомнаты на всё про всё… Целуй, рожай, гуляй и помирай — всё в условиях «широчайшей гласности»…

Учись?

Э-э-э, вот этого — фига!

Пришёл Октябрь, прошла Гражданская война. Наступило время «Жилищного передела» — квартирной реформы 1918–1922 годов. Шестьдесят четыре процента семей въехали в квартиры, сорок шесть — в комнаты. Но жилищный передел — это ещё не жилищное строительство. Оно было впереди.

Вначале — не ахти какое. За одиннадцать лет до первой пятилетки Россия «нэповская» построила 43 миллиона квадратных метров жилья. Россия же социалистическая за двенадцать лет после первой пятилетки построила втрое больше: 123 миллиона.

На карте новой России появилось 523 новых города и 495 новых городских посёлков.

И это были не просто новые населённые пункты. Каждый город и посёлок — это новый завод или фабрика, рудник или шахта.

А перед их постройкой надо было провести изыскания, сделать проекты, подготовить кадры. Свои кадры, потому что зависеть от иностранных специалистов уважающая себя страна не может.

Правда, не все иностранцы приезжали в СССР в то время только за высоким заработком. Приезжали и за новыми идеями или — с собственными новыми

идеями. Так, выдающийся архитектор XX века французский конструктивист Ле Корбюзье именно в Москве в 1934 году реализовал свой первый крупный и блестящий строительно-архитектурный замысел, поставив у станции метро «Кировская» здание Центросоюза (ныне — здание Центрального статистического управления).

В обиход входило новое слово «реконструкция»…

Архимеду нужна была одна точка опоры, чтобы перевернуть мир. Реконструкция, то есть индустриализация, коллективизация и культурная революция, — стала той точкой опоры, которая позволила Сталину и народу России в срок одной, по сути, пятилетки перевернуть Россию.

Причём перевернуть с ленивой головы на работящие ноги, после чего и голове лениться уже не пришлось!

Но могло ли здесь быть всё гладко?

Что ж, на этот вопрос ответил сам Сталин на кремлёвском приёме в честь металлургов 26 декабря 1934 года:

«У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стояла дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на десять лет производство и массовую эксплуатацию машин, пока в школах не выработаются технически грамотные кадры, либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин обучать людей технике, выработать кадры. Мы избрали второй путь. Мы пошли открыто и сознательно на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Правда, у нас наломали за это время немало машин. Но зато мы выиграли самое дорогое — время и создали самое ценное в хозяйстве — кадры. За три-четыре года мы создали кадры технически грамотных людей как в области производства машин всякого рода (тракторы, автомобили, танки, самолёты и т. д.), так и в области их массовой эксплуатации. То, что было проделано в Европе в течение десятков лет, мы сумели проделать вчерне и в основном в течение трёх-четырёх лет. Издержки и перерасходы, поломка машин и другие убытки окупились с лихвой».

А 4 мая 1935 года в речи в Кремлёвском дворце на приёме в честь выпускников академий РККА (6 мая речь опубликовала «Правда») Сталин говорил:

«Мы получили в наследство от старого времени отсталую технически и полунищую, разорённую страну… Разорённая четырьмя годами империалистической войны, повторно разорённая тремя годами Гражданской войны, страна с полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами промышленности, тонувшими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, — вот какую страну получили мы в наследство от прошлого…»

В подобной оценке не было ведь ни малейшего преувеличения — Сталин ещё и не всё вспомнил. Но сказанное о прошлом лишь предваряло основное, насущное, о чём Сталин сказал таю

«Задача состояла в том, чтобы эту страну перевести с рельс… темноты на рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства… Вопрос стоял так: либо мы эту задачу разрешим в кратчайший срок… либо… наша страна… растеряет свою независимость и превратится в объект игры империалистических держав…»

Надо было создать первоклассную индустрию… А для этого надо было пойти на жертвы и навести во всем строжайшую экономию, надо было экономить на питании, и на школах, и на мануфактуре, чтобы накопить необходимые средства для создания индустрии… Понятно, что в таком большом и трудном деле… успехи могут обозначиться лишь спустя несколько лет. Необходимо было поэтому вооружиться крепкими нервами, большевистской выдержкой и упорным терпением, чтобы преодолеть первые неудачи и неуклонно идти вперёд…»

С точки зрения русской грамматики Сталин говорил в прошедшем времени. Однако время, о котором он говорил, и с исторической точки зрения уже ушло в прошлое.

Что же до места, где Сталин говорил это, то сами приёмы в Кремле были тоже деталью нового. Раньше высшая власть, то есть царь, устраивала приёмы дипломатов, знати, ну — выпускников Академии Генерального штаба.

А теперь в кремлёвских залах приветствовали Труд. И можно было без преувеличения сказать, что это был Свободный Труд. Если, конечно, понимать под свободой не возможность делать что тебе вздумается, а осознанную необходимость честного участия в созидательной жизни общества.

Ведь подлинная свобода возможна лишь там, где человек лишён прикрытого «законом» права причинять вред другим и обворовывать их, решая за счёт этого свои личные проблемы.

Такая свобода — свобода от жлобов всех сортов — и начинала формироваться в СССР. Зарубежный троцкист Исаак Дойчер рассуждал о «принудительности» труда в Советской России, однако на самом деле перед страной стояла другая проблема — научиться работать.