Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Но это лишь поверхностный взгляд; на деле уровень концентрации значительно выше. Так, финансовая группа Vanguard оказывается ключевым владельцем и Google, и одной из двух монополий в области производства ГМО Monsanto, и целого ряда иных, самых разнообразных структур из самых различных сфер деятельности, казалось бы, никак не связанных между собой, — но при необходимости внезапно и без каких бы то ни было формальных договоренностей начинающих действовать, как единое целое. [212]

На более высоком уровне число самостоятельных участников глобального управляющего класса, по всей видимости, крайне ограничено.

Но в целом глобальный управляющий класс неформален по своей природе; он не принимает решений — он вырабатывает общую повестку дня и «правила игры», предопределяющие как решения, которые порознь и, как правило, совершенно самостоятельно вырабатывают его члены, так и результаты конкуренции между членами этого класса, с одной стороны, и между ними и представителями окружающего мира, с другой. [213]

Общность интересов и единство приоритетов, вызванные единством образа жизни, предопределяют высокую однородность принимаемых ими решений: они погружены в общее информационно-энергетическое поле.

Для понимания развития человечества принципиально важно сознавать, что объективные закономерности технологического и социально-экономического развития реализуются во многом непубличными и неформальными взаимодействиями. Это естественно: в силу самой своей природы они надежнее публичных и формально зарегулированных взаимодействий защищены от внешнего, «постороннего» влияния и уже хотя бы только поэтому являются более эффективными.

Масштабы влияния на реализацию этих объективных закономерностей со стороны неформальных взаимодействий, в том числе теневых транснациональных структур, достаточно велики. Скажем, в конце 20-х годов ХХ века массовое распространение конвейерного производства и мировая экономическая депрессия (вызванная неспособностью тогдашних управляющих систем справиться с монополизмом, новый уровень которого также был вызван распространением конвейера) предопределили общую потребность национальных управляющих систем в авторитарном социализме.

Конкретные формы реализации этой потребности (различие которых, скажем, в США, Великобритании, Венгрии, Италии, Германии и Советском Союзе представляется очевидным) определялись особенностями национальной культуры и текущего экономического положения.

В то же время понять причины формирования конкретных отношений, например, режимов Сталина и Гитлера (или английской и немецкой управляющих систем того же времени, или сваливания мира в Первую мировую войну) без учета неформального взаимодействия теневых транснациональных структур попросту нельзя.

История, при всей своей ограниченности в этом вопросе, знакомит нас с огромным разнообразием теневых транснациональных управляющих систем. Однако, поскольку «в тени» действуют те же объективные исторические закономерности, что и «на свету», характер этих систем был и остается, в общем, отражением закономерностей, проявляющихся в деятельности публичных и формализованных управляющих структур (которые являются предметом изучения официальной истории).

Первоначально, в дорыночную эпоху, когда ключевые официальные управляющие структуры человечества носили религиозный характер, теневые управляющие структуры также были преимущественно религиозными (хотя свое место занимали и хозяйственные, и чисто преступные структуры).

Однако по мере развития рыночных отношений в теневых взаимодействиях, как и в публичных, на первый план выдвигались хозяйственные, а точнее — торгово-финансовые структуры (как наиболее гибкие и наименее уязвимые).

Исследователи конкретных исторических обстоятельств весьма часто признают существование Финансового (он же «Черный», он же «Капиталистический») интернационала, в том числе в противовес и в дополнение Коммунистическому, но по понятным причинам (как из-за его чрезмерной влиятельности, так и в силу вульгарного недостатка информации) стесняются его исследовать. Так, например, в лучшем на взгляд авторов исследовании феномена Гитлера [214]говорится о «Золотом» и о «Красном» Интернационалах как об одинаково реальных и бесспорных явлениях.

Как обычно, ожесточенная свободная конкуренция на макрорынках вела к формированию монополии: в Европе это была группа Ротшильдов, в США — Рокфеллеров. Именно эти два клана (а со второй половины 90-х годов ХХ века — еще и прорывающийся «в высшую лигу» китайский глобальный капитал, переплетенный с государством не слабее, чем Ротшильды с британским королевским домом) являются высшим воплощением глобальных сетевых управляющих структур. [215]Именно они являются ядром и высшим уровнем описанного в начале данного раздела глобального правящего класса «новых кочевников».

В «эпоху государств», наступившую с началом Великой Депрессии, когда главными субъектами исторического развития человечества (на период до краха Советского Союза) стали государства, они отвоевали значимую роль для своих собственных теневых структур — спецслужб и контролируемых ими корпораций. Однако с завершением этой эпохи «государственные» теневые структуры частью рассыпались, частью обособились от своих прежних хозяев, попав в «силовое поле» влияния названных выше основных глобальных теневых структур и вполне подчинившись ему.

Весьма существенно, что теневые взаимодействия (да еще и трансграничные) по самой своей природе не регулируются формальным правом. Поэтому трансграничные теневые структуры, испытанные временем, с одной стороны, носят семейный характер (ибо отсутствие писаного закона и формальных процедур его поддержания требует компенсации в виде исключительно высокого уровня доверия), а с другой стороны — в наиболее значимых для себя аспектах действуют принципиально без учета законодательства. Это не только более чем роднит их с организованными преступными группировками, но и, более того, почти предопределяет тесное сотрудничество с ними.

Формой существования описанных финансовых трансграничных теневых структур на всем протяжении их истории было взламывание заскорузлых административных и политических границ, препятствующих свободному развитию хозяйственной деятельности (в первую очередь их собственной). Таким образом, извлекая в силу своего трансграничного характера максимальную прибыль именно из наличия указанных границ, эти структуры на протяжении всей своей истории последовательно шли к подрыву основы своего собственного существования.