Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

* * *

Человечество скользит к глобальной депрессии, — как нам кажется, неотвратимо, но при этом достаточно медленно, цепляясь практически за каждую возможность удержаться. И душу греет слабая надежда, что, продолжая откладывать катастрофу (которой, безусловно, будет не только срыв в глобальную депрессию, но и все ее протекание), как мы делаем это уже более 12 лет, каким-то неясным пока образом ее все же удастся избежать.

Совсем.

Как с отстраненным интересом естествоиспытателя отметил однажды Черчилль, «большинство войн в истории удавалось избежать, просто отложив их».

Тем не менее, сегодня возможность подобного «конструктивного откладывания в бесконечность», как это ни прискорбно, попросту не просматривается.

В последнее десятилетие, помимо активных стратегических действий США, мир спасает от падения в бездну глобальной депрессии Китай. Он выступает своего рода атлантом, на растущем спросе и дешевом производстве которого держится сейчас экономическая стабильность практически всего глобализованного мира.

Принципиально важную роль играют по-прежнему сравнительно высокие, несмотря на начавшееся снижение, темпы его роста, — последний источник рыночного оптимизма, категорически необходимого как для поддержания фондового рынка, так и для продолжения технологического прогресса (даже в форме коммерционализации открытых еще в ходе «холодной войны» технологических принципов).

Однако представляющееся неизбежным в ближайшие годы замедление роста китайской экономики до «нормальных 4 %» (а то и до более высокого уровня), приведет к прекращению им исполнения функций глобального стабилизатора и общечеловеческого генератора хозяйственных надежд (и совершенно необходимых рынку иллюзий).

Глобальная стабильность сохранилась под ударом «американского» кризиса деривативов осенью 2008 года и более продолжительного «европейского» кризиса государственных долгов в начале 2010-х в первую очередь именно из-за стабилизирующего воздействия Китая.

Прекращения исполнения им этой роли (даже без третьего, «китайского» витка кризиса, а просто в силу замедления развития) приведет к разрушению этой стабильности, срыву мира в глобальную депрессию и распаду глобальных рынков на макрорегионы.

Просто в силу своей значимости именно Китай завершит современный, глобальный этап истории человечества.

Китайское руководство, насколько можно судить по отдельным его заявлениям и локальным действиям, прекрасно понимает эту перспективу, старается отодвинуть ее на как можно более поздний срок и напряженно готовится к ее реализации.

Сегодня практически не вызывает сомнений, что Китай будет поддерживать современную глобальную стабильность своим спросом буквально до последней возможности, выигрывая время для решения двух важнейших для выживания в условиях глобальной депрессии стратегических задач: вхождения в глобальный управляющий класс, укоренения и повышения своего влияния в его составе, а также формирования собственного, как можно более крупного макрорегиона, являющегося зоной гарантированного сбыта (а значит, и извлечения прибыли) [211]и гарантированного же обеспечения необходимыми ресурсами.

Экономический масштаб такого макрорегиона (богатство, уровень технологического и в целом социального развития, обеспеченность ресурсами и населенность) будет во многом определять устойчивость Китая в условиях глобальной депрессии. Объективной задачей является его максимальное расширение на некитайский мир, за пределы Большого Китая: на Среднюю Азию, ресурсно значимые регионы Африки и Латинской Америки, политически значимые районы Ближнего и Среднего Востока.

Исключительно важной (хотя и трудной, и противоречащей нашим интересам) объективной задачей Китая является включение в его макрорегион России, что качественно повысит его эффективность и жизнеспособность. В то же время в силу отношений стратегического партнерства между нашими странами такая задача не только никогда не может быть признана официально, но и должна замалчиваться, а если не удастся — категорически отрицаться на всех уровнях.

Важным инструментом формирования и расширения будущего китайского макрорегиона представляется концепция «экономического пояса нового Шелкового пути». Только предусматриваемый ею прямой, не контролируемый США (ни военным, ни политическим образом) и не имеющий технологических ограничений пропускной способности выход потока китайских товаров на рынки беднеющей Европы позволит юаню гарантированно стать третьей глобальной резервной валютой, наряду с долларом и евро.

Кардинальное упрощение коммуникаций в ходе глобализации объективно способствует сплочению представителей различных имеющих глобальное влияние управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры на основе общности личных интересов и образа жизни. Люди, образующие этот класс «новых кочевников», как назвал его один из его бесспорных интеллектуальных лидеров Ж. Аттали, живут не в странах, а пяти — (и более) звездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный для них (и запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны и даже континента расположения, а их общие интересы обеспечивают высокоэффективные частные наемные армии.

Этот глобальный управляющий класс, мощь которого превосходит возможности любого государства, предельно открыт: если человек обладает значительным (то есть заметным на глобальном уровне или представляющим тот или иной интерес на этом уровне) влиянием, высокой мобильностью и личной энергетикой, глобальный управляющий класс почти неизбежно «всасывает» его, используя для расширения своих возможностей, пусть даже и потенциальных. С другой стороны, утративший хотя бы одно из этих трех качеств с неизбежностью покидает его.

Это не столько структура, сколько социальный вихрь, но технологии и капитал делают его устойчивым, а в центральной и верхней части — и структурированным. Легкость входа и выхода из него характерна, скорее всего, для его низшей части, «членство» в которой определяется личными качествами человека.

На более высоком уровне главным становится влияние, обусловленное прежде всего институционально, — и вихрь становится весьма и весьма структурированным.

Швейцарские ученые обнаружили, что основная часть серьезного бизнеса Запада концентрируется под контролем (который уже давно несравненно важнее прямого владения и даже управления, ибо задает им рамки допустимого и определяет их возможности) немногим более чем тысячи компаний.