Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

Прохладно. Москаленко варежкой оттирал нос. Стекольным катком белел мартовский снег. Озябшие, окоченевшие люди проносились мимо него.

— Куда мы падаем? Из родного теплого гнезда на мерзлую землю? В холод? — он фукал на посиневшие руки. — Свободу, богатство, рынок можно было бы сотворить и в СССР… Но без гнили, бактерий разложения и тления некомпетентной, крикливой «демократической», митинговой оравы…

Плиты тротуара убегали из-под ног Ивана Михайловича. Он ступал осторожно, как по растрескавшемуся льду.

«У нас отняли прошлое и будущее, — думал Москаленко. — Ужасно, глупо… Трехсотлетнее правление династии Романовых укрепило Русь, расширило ее владения. А мы в миг прихлопнули Союз нерушимый… Господи, боже мой! Я уже ничему не поражаюсь… Зятек Брежнева уголовник Чурбанов и тот мне кажется чистым младенцем на фоне «чумы» реформистов. Ой, как мы безумно дорого платим за «эпидемию» совести, «коррозию» души…»

Иван Михайлович неожиданно вздрогнул от визгливого голоса старого знакомого. Он облизывал губы белым языком.

— Простите, может, я чего-то не понимаю. Вы, извиняюсь, кто будете по призванию? Интеллигент видать… — догнал Москаленко толстяк Лозовский, еле переводя дух. Его близко придвинутый лоб бугрился, заливался потом…

— Я профессор, доктор исторических наук, пенсионер. И ничем не отличаюсь от Вас, рабочего человека… У этих властолюбцев тоже облачился в нищего. Как участнику войны малость льгот подкинули, а то бы было совсем худо. Похерены ведь все социальные народные завоевания: бесплатное жилье, образование, медицина… Нельзя забыть и что из пяти крупнейших технических изобретений, определивших цивилизацию XX века, три (пусть два с половиной) принадлежат русским: телевидение Зворыкина, вертолеты и большегрузные самолеты, самолеты-амфибии (Черемухин, Сикорский), а также радио Попова (хотя бы и пополам с Маркони), то есть половина принадлежит русским, причем остальному человечеству…

— И я, пойми, дружище, не о себе забочусь. А всего жальче малышню. Измотали безнравственными неурядицами молодняк. Что делать? Это не вопрос, а упрек. — И незнакомец тыкнул пальцем в плечо Москаленко. — Где новые ученые типа Менделеева, Сахарова, Келдыша, Курчатова, Королева, Туполева, Миля?

— Душу дьяволу продала клика. Крах у порога… африканцы, те хоть бананы рвут в тропиках и нам сбывают. А мы пустили под откос промышленность, село. — Иван Михайлович поморщился, хотя собирался язвительно усмехнуться. — Раскардаш несусветный… Небывалое растление… Мрет нация, как мухи… Отчего-то заменили русскую культуру на западный суррогат. Забыли верных друзей СССР — Китай, Индию, Вьетнам, Корею, Лаос, Ирак, Кубу, Болгарию, Венгрию, Чехословакию, Польшу, Югославию… Господи, без трепотни заявляю: не выжить нам без братьев. Руб за сто даю — сковырнутся в политическую могилу «демократы» типа бывшего прокурора Илюшина, зама мэра Москвы Станкевича…

— Солженицын и тот обомлел от безмозглых реформ. Нобелевец просит Россию вернуться к бывшему управлению-земству…

— А за кого же отдать в будущем голос, браток, подскажи? — не унимался толстячок. «Флер» скрытого нетерпения словно его окутывал…

— Я за Лужкова, Примакова, Селезнева. На их стороне бесценный опыт житейской мудрости, они синяков и шишек понабивали с лихвой. Знаешь, дружище, кто им ни в чем не уступит? П-п… п-пожалуйста. Зюганов — правдолюбец, идейный кремень у него за душой, патриот — детям, внукам реальное счастье может дать. А Саша Лебедь, он смел, решителен, мозговитый генерал, миротворец. Явлинский — угоден малому числу россиян, но он же толковый экономист, уравновешенный политик. Григорий еще нам пригодится. А белорус Александр Лукашенко — скала, сила! Туберкулезные экономические каверны способен вылечить и Александр Руцкой. Он вырос у нас на глазах в крупного государственника; его, стреляного воробья, на мякине не проведешь, народный любимец, солидная фигура. Володя Жириновский покоряет мир язвительной формой общения, драчун, но и воли, энергии у него хоть отбавляй, нужна же щука, чтобы карась в реке не дремал. Дальнозоркая, интеллектуальная и прогрессивная личность председатель Госдумы Геннадий Селезнев. У генералов Андрея Николаева и Бориса Грызлова имиджи высокообразованных военных! Может быть, когда-нибудь пригодится и молодежь, правительственные чудаки Сергей Кириенко и Борис Немцов, сгоревшие по неопытности в схватке с великанами-старцами. Чубайса и Гайдара подлечить бы малость от «завихрений», тоже были бы России нужными… И поди ж ты, подпирает власть второй эшелон — вот набрал силу в Кемерово Тулеев, на Кубани — Ткачев, Черногоров — в Ставрополе, на Дону, в Сибири, в Поволжье, на Дальнем Востоке, в Нечерноземье, на Урале, как на дрожжах поднялись местные политики. Да и в центре найдутся любопытные, сильные, яркие мужики. За Россию они горой постоят, за ее национальные интересы без холуяжа и пресмыканием перед кем-либо…

Москаленко махнул рукой, отупев от беседы: мол, не преследуй меня больше, земляк… Собственная решимость подбодрила его. Он засеменил по цементным плиткам узколобой улицы. У старика долго не проходило ощущение, что кто-то настырно дышит ему в затылок, не выдавая себя, он растворился в тени зданий, в толпе прогуливающихся людей. Оглянулся — никто не наступал на пятки. Отстал и этот прицепившийся к Москаленко, как репейник к собачьему хвосту.

Иван Михайлович остановился, неловко вытащил из бокового кармана пиджака помятую газету с песнями Андрея Макаревича и начал по памяти декламировать текст: