Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Республики Центральной Азии все более напоминают типичные страны третьего мира, а пришедшие в упадок бывшие «стройки века» служат лишь напоминанием, что не так давно в этом регионе была совсем другая жизнь.

Каракалпакия (автономная республика на севере Узбекистана) — без преувеличения самый неблагополучный и захолустный регион даже в нищей Средней Азии.

Практически всю ее территорию занимает пустыня Кызылкум. Жизнь в этих суровых и скудных на растительность краях издавна была нелегкой и требовала изрядной выносливости, но после экологической катастрофы Аральского моря положение здесь стало просто угрожающим. Бывшие портовые города превратились в поселения-призраки: пустынные улицы, закрытые полуразрушенные магазины, кинотеатры, дома культуры. Посреди песков стоят проржавевшие судна, среди которых бродят стада коз.

На дне высохшего моря (Аралкум, как окрестили его местные жители) накоплены миллионы тонн ядовитых солей, попавших сюда за десятилетия вместе со стоками с полей. Ветры разносят их на сотни километров. Пустыня наступает на поселения Каракалпакии, и иногда возникает почти физическое ощущение, что скоро они будут поглощены ею.

Однако и в таком гиблом месте есть свое чудо. В столице Каракалпакии — городе Нукусе расположен музей, прозванный в западной прессе «Лувром в пустыне Кызылкум». Здесь хранится вторая по значимости коллекция русского авангарда.

«Более богатое собрание есть только в Санкт-Петербурге, в Русском музее, — уверяла меня директор Нукусского музея Мариника Бабаназарова. — Помимо полотен таких классиков авангардизма, как Любовь Попова, Роберт Фальк, Давид Штеренберг, Александр Куприн, у нас хранится много работ художников, которым в условиях «железного занавеса» не удалось добиться широкой известности. Искусствоведы со всего мира специально приезжают к нам, чтобы открыть пока неизвестных, но поистине великих художников».

Феномен музея прежде всего связан с именем его основателя — Игоря Савицкого. Он родился в 1915 году в Киеве в семье либеральных буржуа. Игорь получил хорошее образование, свободно говорил по-французски (в семье была гувернантка-француженка). Его родители часто бывали в Европе, были в курсе всех новостей культурной жизни Франции, Австрии, Германии и привили детям отличный художественный вкус.

В 1950 году выпускник Московского художественного института Игорь Савицкий приехал в Каракалпакию для работы в археологической экспедиции. Живописные кочевья каракалпаков, суровая красота пустыни Кызылкум, развалины древних городов и зороастрийские капища настолько пленили молодого художника, что он решил променять Москву на эту чудовищную азиатскую глушь.

Здесь он пишет изумительные пейзажи земли, ставшей для него тем, чем была Полинезия для Гогена. «Наш старьевщик», как ласково называли Игоря Савицкого каракалпаки, постоянно разъезжает по аулам в поисках старинных предметов, проводит археологические раскопки.

Однако главным делом этого «среднеазиатского Третьякова» стало создание уникального музея. Воспользовавшись удаленностью города от центра и большого начальства, Савицкий, страстный поклонник русского авангарда, стал собирать его по всему Советскому Союзу.

Местное руководство ему полностью доверяло и даже в мыслях не могло предположить, что он делает по тем временам нечто «крамольное». Пользуясь этим, Савицкий на государственные деньги покупал картины авангардистов. В других регионах страны картины этого направления либо уничтожались, либо — в лучшем случае — пылились в запасниках.

В 1984 году Игоря Савицкого не стало, похоронен он был на нукусском русском кладбище. «Гениальному спасителю красоты от благодарных потомков» — написано на могильном памятнике.

Памир — единственный уголок земли, где почти все коренные жители — исмаилиты, последователи шиитской секты ислама, испытавшей сильное влияние буддизма, индуизма и даже греческой философии.

Учение исмаилитов изобилует сложными философскими понятиями. По представлениям исмаилитов, Аллах — это Бог-абсолют, породивший мировой разум, который в свою очередь породил мировую душу. Мировая душа создала материю, доступную восприятию. Исмаилиты верят в переселение душ, а молятся, в отличие от остальных мусульман, не пять раз в день, а только два. Неудивительно, что большинство мусульман не одобряют столь своеобразную интерпретацию ислама и считают исмаилитов язычниками.

Сегодня «Крыша мира» поделена между тремя государствами: Таджикистаном, Афганистаном и Китаем.

Хотя формально народности таджикского Памира (или Горно-Бадахшанской автономной области) и считаются таджиками, их язык, религия, пища и обычаи разительно отличаются от метрополии. Даже внешне памирцы совсем не похожи на таджиков. Среди них попадаются голубоглазые и светловолосые. Сами жители Горного Бадахшана любят объяснять этот парадокс достаточно спорной версией: дескать, они — потомки воинов армии Александра Македонского, который действительно побывал в этих краях.

Памирские женщины очень красивы и достаточно независимы. Они никогда не носили паранджу и отнюдь не приучены раболепно подчиняться своему мужу.

Местная пища также очень мало похожа на среднеазиатскую. Так, памирцы практически не едят плов, зато обожают жареную картошку с мясом. Местный чай напоминает, скорее, суп: в него добавляют соль, масло, молоко и грецкие орехи. Достаточно терпимы бадахшанцы и к алкоголю: практически в каждом доме гостю здесь предложат самогон из тутовника.

Гостеприимство обитателей Горного Бадахшана просто поразительно: любого путника бесплатно пустят на ночлег в любом деревенском доме и от души накормят всем, что бог послал.

Автомобильное движение между кишлаками очень редкое, а наиболее отдаленные небольшие поселения и вовсе не доступны на машине. Автобусное сообщение здесь отсутствует еще с советских времен, а попутку приходится ждать часами (зато любая машина подберет путника).

В этом есть свои плюсы: можно путешествовать между кишлаками пешком, наслаждаясь великолепными видами гор. А о ночлеге и еде, как говорилось выше, не стоит беспокоиться.

Итак, Памир совершенно не похож на Таджикистан — да и вообще страну с мусульманской культурой. Местные мазары (могилы мусульманских святых) поразительно напоминают буддийские сакральные монументы.