Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Ривера и Сикейрос враждовали. Первый был троцкист (кстати, именно он был прообразом эренбургского Хулио Хуренито), а второй — сталинист, устроивший чудовищное по глупости покушение на Троцкого. Оба художника часто ездили в СССР. В одном из музеев Мехико-сити целый зал посвящен картинам Риверы о СССР; в основном художник писал советских детей.

Разочаровавшись в руководстве СССР после разоблачения культа личности, неистовый сталинист Сикейрос поехал в маоистский Китай, где призывал местных художников перестать ориентироваться на советских художников, а опираться на традиции национальной живописи.

Товарищ с Запада пытался объединить мексиканских и китайских художников в один союз, основанный на «истинных принципах социалистического реализма». Судя по всему, эта деятельность Сикейроса многим нравится в Мексике и сегодня. Например, в одном из музеев мурализма я посмотрел восторженный фильм о дружбе классика мексиканской живописи с китайскими товарищами.

Во Дворце изящных искусств можно увидеть, пожалуй, самую знаменитую фреску Диего Риверы «Человек на перепутье». Первоначально этот мурал заказал сын Рокфеллера. Но разразился скандал: Рокфеллер требовал заменить Ленина в центре картины на «абстрактного человека», а художник не согласился. В результате фреска была уничтожена, но Ривера написал ее вновь на стене Дворца искусств в Мехико-сити, добавив к фигуре Ленина еще и Троцкого. На полотне слева изображены пороки капиталистического мира, а справа — достижения мира социализма.

У фрески почти непрерывные экскурсии мексиканцев. Несмотря на мое слабое знание испанского, я понимал экскурсовода просто отлично: Ленин, Маркс, Троцкий, Сталин, коммунизмо, империализмо.

«Похоже, именно жизнь под фресками, талантливо изображающими гнусность угнетателей и рабство рабочих, сформировала особый мыслительный и речевой этикет мексиканцев. На уровне риторики Мексика осталась едва ли не единственной социалистической страной в мире, не считая Кубу и Северную Корею. В государстве, никогда не упразднявшем свободное предпринимательство и частную собственность, до сих пор лучшая похвала политическому деятелю —»революционер», только, разумеется, «подлинный». Термин «революционный» выскакивает как бы сам собой, вроде постоянного эпитета с общепозитивной окраской», — отмечает в книге «Гений места» Петр Вайль.

Крайние левые (порой доходящие до глупости) взгляды мексиканских интеллектуалов — интересный феномен, но он характерен не только для этой страны, но для и Латинской Америки в целом. Практически все знаменитые латиноамериканские интелектулы: писатели Габриель Маркес и Кортасар, художник Ботеро — придерживались крайне левых взглядов. Например, Габриэль Маркес боготворил Фиделя Кастро, а Кортасар в открытую помогал сандинистам в Никарагуа.

После распада СССР и «предательства» Москвой Кубы латиноамериканские левые впали в замешательство, переходящее в уныние.

— Почему вы забыли Ленина?! — приходилось мне слышать в Латинской Америке.

Однако потом начался конфликт Кремля с Западом, и местные «революционеры» вздохнули с некоторым облегчением. Конечно же, это было уже совсем не то, что прежде, но все же Москва стала вновь (пусть и слабым) центром сопротивления США.

Правда, отношение местных левых к Владимиру Путину двойственное. Они восхищаются им как «борцом с США», но осуждают его «гонения» на геев, «репрессии» против «Pussy Riot». Но пока все же плюсы, с точки зрения левых, перевешивают минусы.

Например, оскорбление меня в Чьяпасе школьной учительницей — конечно, крайность и редкость, а вот с вежливым удивлением, почему я из «такой прекрасной страны, как Россия» перебрался в США, мне приходилось сталкиваться достаточно часто.

Тем не менее сказать, что латиноамериканские левые разбираются в тонкостях марксизма, будет сильным преувеличением. Большинство этих людей, скорее, на эмоциональном уровне восхищаются любыми «анти-капиталистическими» и «антиимпериалистическими» идеями. В этом я убедился, посетив музей Троцкого в Мехико-сити.

Сегодня это очень бойкое место. Здесь можно встретить туристов из всех стран мира, но преобладают все же латиноамериканцы, причем не только из Мексики.

При музее действует огромный магазин марксистской литературы, а также кафе, где «любимый салат Троцкого» тебе принесут симпатичные официантки с красной звездой на рубашке.

Содержится музей на деньги фонда Троцкого, организованного его внуком, министерства культуры, а также (и это основная сумма) от доходов от продаж в магазине и кафе.

В музее можно посмотреть кабинет, спальню, кухню, библиотеку и даже туалет опального коммуниста. На одной из стен сохранились следы пуль от неудавшегося покушения на Льва Давидовича Сикейросом и другими мексиканскими коммунистами. По одной версии, покушавшиеся были настолько пьяны, что не сумели попасть в Троцкого, а по другой — они и не

собирались его убивать, а попросту хотели испугать, чтобы он уехал из Мексики.

Однако Меркадер был удачливей, о чем и свидетельствует могила с серпом и молотом во дворе дома.

Но вернусь к латиноамериканским посетителям музея. Вот мой типичный диалог с ними:

— Вам нравится Троцкий?

— Конечно, очень!

— А Ленин?

— Еще бы!

— А Сталин?

— Само собой!

Похоже, что в головах этих людей большая путаница. Что, впрочем, неудивительно, если учесть, что даже любовница Троцкого, знаменитая мексиканская художница-коммунистка Фрида Кало, рисовала портрет Сталина, а над ее кроватью висели портреты Маркса, Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна.

Маркс, Ленин и Мао, по крайней мере, объяснимы. А вот портрет Сталина в спальне Фриды выглядит так же дико, как если бы булгаковская Маргарита держала над своей кроватью фото критика Латунского.

Нельзя сказать, что я очень религиозный человек, но определенный интерес к «потустороннему миру» у меня все же есть. Я довольно много путешествовал по православным монастырям, а также пожил в индийских ашрамах. В этой главе я пытаюсь «обобщить мой духовный опыт».

Моя поездка в монастырь Оптина пустынь была связана скорее не с религиозными пристрастиями, а с любовью к Достоевскому, описавшему достаточно подробно монастырь в «Братьях Карамазовых».