Денис Терентьев - Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990

Как решалась важнейшая проблема приватизации государственной собственности? При Гайдаре предприятия акционировались, по примеру ряда стран Восточной Европы, посредством ваучеров — приватизационных чеков. В теории все имущество предприятий страны было оценено в 1400 млрд рублей, и на эту сумму были изданы ваучеры номиналом 10 тыс. рублей, которые за 25 рублей получал каждый гражданин. Номинал значения не имел: в Нижегородской области один ваучер можно было обменять на 2000 акций РАО «Газпром», а в Московской области на 700 точно таких же акций. Между правительством и Верховным Советом велись споры: делать ваучеры именными или безымянными. Главе комиссии по приватизации Анатолию Чубайсу удалось реализовать рыночный вариант: безымянный ваучер мог свободно продаваться как акции или облигации.

Гайдар и Чубайс изначально не были сторонниками ваучерной приватизации: они предлагали постепенно продавать госсобственность по рыночной цене. Но тогда процесс мог занять десятилетия, а все самое вкусное досталось бы иностранным инвесторам, поскольку в постсоветской России априори не водилось богачей, способных заплатить за «Норильский никель» рыночную цену. Свои позиции через Верховный Совет активно лоббировали «красные директора», руководившие крупнейшими предприятиями с коммунистических времен. Впоследствии Чубайс объяснял, что они могли запустить приватизацию на еще более выгодных для себя условиях: «У коммунистических руководителей была огромная власть — политическая, административная, финансовая… нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни».

В Восточной Европе власти нередко стремились передать контроль за предприятиями именно их руководству, которое хоть как — то умело ими управлять. Более «справедливое» распределение акций между всеми членами трудового коллектива привело к тому, что у пролетариев, нередко экономически безграмотных и пьющих, скупали ваучеры как сторонние люди, так и те же «красные директора». Виноватым в несправедливости оказался почему — то Чубайс: он и «натянул страну на ваучер», и «продал Россию буржуям». Перед стартом ваучерной эпопеи вице — премьер сказал, что ваучер соответствовал по стоимости двум автомобилям «Волга», а в реальности некоторые продавали его за две бутылки водки. Хотя рыночная цена поначалу составляла 10–12 тыс. рублей, а впоследствии упала до 3–4 тысяч.

Процент граждан, которые сумели стать, как планировалось, средним классом, получающим дивиденды от работы собственного предприятия в качестве миноритарных акционеров, был ничтожен. К 1994 г. в частную собственность перешли 70 % предприятий, около 40 млн россиян стали акционерами, по факту оставаясь дешевой рабочей силой. Свое недовольство население обращало на тех же «министров — капиталистов». Чубайс оправдывался: «Мы не могли выбирать между «честной «и «нечестной «приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990–х у нас не было ни государства, ни правопорядка… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».

Когда навыки жизни в СССР устаревали на глазах, как люди пытались адаптироваться? Больше нельзя было устроиться на завод или в поликлинику, вовремя получать зарплату и покупать на нее недорогие продукты. В той или иной мере предпринимателем стал каждый, решая вопросы: что можно продать на барахолке и что купить из еды? Где найти подработку и где не кинут с оплатой? В какой валюте держать накопления, если они вдруг сохранились? Стоит ли учить иностранный язык, чтобы уехать из страны? Новая Россия рождалась не столько сменой флагов, сколько насильственным изменением хозяйственного мышления.

Экономист Дмитрий Травин резюмирует: «Сквозь завесу нищеты, безумной инфляции и злости, вызванной потерей сбережений, уже проступали контуры будущего — наполненных магазинов, залитых огнями улиц, оснащенных компьютерами офисов. После 1992 г. прошлое все время отступало, хотя и огрызаясь арьергардными боями. Но в этом прошлом оставались мечты о счастье, которое когда — нибудь каким — то образом обязательно наступит. В этом прошлом оставались представления о том, что «коммуняки» есть единственная преграда, отделяющая порядочных людей от благоденствия. В этом прошлом оставались мгновения интеллектуального и духовного просветления, неспешные часы приобщения к искусству. Мир уходил — мир приходил. Стали ли мы с тех пор благодаря реформам и рынку более счастливыми? Вряд ли. Но мы стали другими».

Что случилось? На волне невиданной хозяйственной самостоятельности регионы объявили о планах строительства метрополитенов. В 1992 г. подземку начал строить Омск, в течение нескольких лет о схожих планах объявили Челябинск, Красноярск, Уфа, Омск, Пермь, Ростов — на — Дону, Казань.

И как успехи? За 30 лет Казань стала единственным городом, где после распада СССР умудрились построить сеть из 11 станций метро. На данный момент подземка, помимо Москвы, Петербурга и Казани, работает в четырех российских городах: Нижнем Новгороде, Новосибирске, Самаре и Екатеринбурге. Все они сумели запустить первые поезда в период с 1981 по 1991 г., после чего достижений очень немного.

В Омске запуск первой ветки планировался в 2008, 2012, 2015 и 2016 гг., но так и не состоялся из — за проблем с финансированием. Хотя уже были прорыты тоннели, а отделанные вестибюли станций использовались как подземные переходы. В 2014 г. решили пустить в тоннели трамвай, чтобы хоть чем — то порадовать омичей к 300–летию города. Жители отшутились, создав на Новый год в ледовом городке «Беловодье» аттракцион «Омский метрополитен» с автоматическим поездом и единственной станцией.

В Красноярске процесс пошел в 1996 г., а к 2003 г. совместно с французской фирмой в Красноярске открылся завод по производству высокоточных железобетонных блоков для отделки тоннелей. Из Сингапура завезли новый горнопроходческий щит. Но федеральное финансирование в 150–200 млн рублей позволяло проходить по несколько сотен метров в год. Тем не менее к 2008–2009 гг. удалось построить около 4 км тоннелей, но тут центр снова урезал финансы. Пришлось прекратить строительство станции «Площадь Революции» — демонтировать технический корпус, засыпать шахту песком.

Новосибирск бьется за достройку и открытие станции «Спортивная» к 2023 году. Власти признают: без федерального финансирования продолжить строительство метро невозможно. Ссылаться на советский опыт плановой экономики вроде бы моветон. Но все же: план новосибирского метро составили и начали претворять в не самом стабильном 1981 году. И при тогдашних темпах город уже должен был иметь пять линий метрополитена с 53 станциями общей протяженностью 90,5 км.