Алек Эпштейн - Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том II. Эпоха дипломатии: сорок лет «борьбы за мир»

Надо сказать, что сама задача составления приглашения на конференцию (по идее — процесс сугубо формальный) оказалась весьма непростой. Арабские представители хотели, чтобы в нем были изложены условия, на которых может быть достигнуто мирное соглашение. Они также желали, чтобы в тексте в качестве основы для переговоров была бы обозначена Саудовская мирная инициатива, предложенная в 2002 году, что было совершенно неприемлемо для представителей Израиля, которые не считали возможным в чем-то опираться на нее. Американцы уступили требованиям арабов, заставив израильских представителей смириться с тем, что Саудовская инициатива будет упомянута. Кроме того, египтяне настаивали на присутствии на конференции сирийцев, которые заявили, что приедут на конференцию лишь в том случае, если на ней будет обсуждаться вопрос возврата Израилем Голанских высот. Ливанцы требовали, чтобы в приглашении был упомянут вопрос о районе т. н. ферм Шебаа (хотя ООН признала, что Израиль полностью вывел свои силы из Ливана, правительство этой страны и «Хизбалла» утверждают, будто Израиль продолжает оккупировать этот район, якобы принадлежащий Ливану). Увидев текст приглашения, Э. Ольмерт заявил, что оно содержит отсылки к мирной инициативе Саудовской Аравии, которых он предварительно не одобрял. Кондолизе Райс, однако, удалось убедить его, что эти изменения были внесены в результате напряженных переговоров с арабскими представителями, и изъять их невозможно. Американцы были заинтересованы, чтобы в конференции приняло участие как можно большее число арабских стран, направив приглашения семнадцати из них [302] “US invites 17 Arab states to Annapolis, no Hamas” / / Al Arabiya, November 21, 2007. , в целом согласившись выполнить все условия, которыми те обусловили приезд своих представителей.

Американцам было важно сформировать самой этой конференцией коалицию против Ирана, поэтому они отправили приглашения почти всем странам арабо-мусульманского мира, за исключением Ирана. Как справедливо указывал профессор Гарвардского университета политолог Дэвид Герген, «неудачи в Ираке усилили шиитский Иран, и это серьезно напугало страны, населенные суннитами, вроде Саудовской Аравии и Египта. Они не хотят усиления воинствующих элементов на Ближнем Востоке. Одним из способов охлаждения пыла шиитов они считают посредничество в мирном урегулировании между палестинцами и израильтянами, сопровождаемое некоторым смягчением позиции по отношению к последним. Понимая это, Дж. Буш и К. Райс не преминули воспользоваться моментом» [303] Интервью на Радио Свобода, 28 ноября 2007 г. . Всего же на конференцию были приглашены представители почти полусотни стран, включая совершенно нерелевантные Бразилию и Японию, а также Лиги арабских государств, организации «Исламская конференция», Международного валютного фонда и Всемирного банка! Это очевидным образом противоречило стремлению Э. Ольмерта к рабочему форуму, на котором можно было пытаться вести конструктивный диалог с М. Аббасом и его советниками, но Дж. Буш-мл. нуждался в чем-то совершенно другом: ему была нужна впечатляющая демонстрация мощи и руководящей роли Соединенных Штатов в международной и региональной дипломатии, безотносительно того, насколько это соответствовало потребностям Израиля.

В итоговом документе Аннаполисской конференции указывалось, что «США берут на себя функции по мониторингу и оценке того, как Израиль и ПНА выполняют свои обязательства в рамках “Дорожной карты”». «До заключения мирного договора стороны будут привержены продолжению осуществления обязательств в рамках “Дорожной карты”, и США будут вести мониторинг и давать оценку тому, как обе стороны выполняют свои обязательства», — было записано в документе, который огласил Джордж Буш-мл. Фактически попытка перезапуска «Дорожной карты» на Аннаполисской конференции переформатировала этот процесс из четырехстороннего проекта под эгидой США, Российской Федерации, Евросоюза и ООН в сугубо американский проект, и, пожалуй, это было главное, в чем была заинтересована администрация США.

Дни, непосредственно предшествовавшие конференции, были наполнены постоянными спорами о том, будут ли стороны делать совместное заявление перед началом переговоров и каким будет его содержание. Палестинцы требовали, чтобы в нем были как можно подробнее изложены условия достижения соглашения, а израильтяне считали, что этот документ должен быть достаточно кратким. Позиция США заключалась в том, что в этом тексте должны быть обозначены три основных условия, на которых будет базироваться работа конференции: требование выполнения условий «Дорожной карты», поддержка двусторонних переговоров и реализация будущего соглашения на основе выполнения положений «Дорожной карты». Также США были намерены включить в текст конечный срок достижения соглашения, который был определен в один год. Это давало слишком мало времени, но это был как раз тот срок, который оставался до прекращения полномочий администрации Буша.

В зале Морской академии, где проходила конференция, были вывешены американский, израильский и палестинский флаги. Наличие флага Палестины было важным символическим обстоятельством, поскольку это был первый случай, когда палестинцы участвовали в международном мероприятии под своим собственным флагом. Это был еще один американский жест не в сторону Израиля (все же о создании Государства Палестина сторонам еще только предстояло договориться), который Э. Ольмерт и члены израильской делегации должны были проглотить.

Конференция началась с того, что президент Дж. Буш-мл. зачитал текст, согласованный с представителями Израиля и Палестинской администрации [304] О конференции в Аннаполисе см. диссертационную работу: Marta Р. Silva, “The Annapolis Conference: A Chronic Case of Too Little, Too Late?” (Washington: Georgetown University, 2010), pp. 53–60. . После этого выступили Э. Ольмерт и М. Аббас — К. Райс, выступившая следом, деликатно упомянула в мемуарах, что «речь первого была более миролюбивой и дружественной по отношению к другой стороне». К. Райс была необычайно воодушевлена тем, что на открытии Аннаполисской конференции присутствовал министр иностранных дел Саудовской Аравии; его формальные аплодисменты после выступления Э. Ольмерта она охарактеризовала как «вошедшие в историю». Чем именно была так воодушевлена госсекретарь, сказать трудно: Саудовская Аравия ни тогда, ни позднее не признала Израиль и не установила с ним дипломатических отношений. Вопрос же соблюдения демократических прав и свобод личности в этой стране как был, так и остался бесконечно далеким от американских стандартов, к которым Израиль как раз весьма близок. Свою же позицию по сути обсуждаемых вопросов министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал выразил более чем отчетливо на пресс-конференции 23 ноября 2007 года, и эта позиция не оставляла ни малейшего повода для радужных надежд: «Мы собираемся работать серьезно и без театральных эффектов и надеемся, что другая сторона встретит нас столь же серьезно и искренне. Мы едем туда [в Аннаполис] не для того, чтобы кому-то пожать руку или выразить чувства, которые мы не испытываем [sic!]. Мы едем туда только для того, чтобы добиться мира, который сохранит арабские права, сохранит Палестине ее территорию, сохранит Сирии ее территорию, сохранит Ливану ее территорию. Так мы понимаем серьезную работу, ради которой мы туда и едем» [305] Здесь и далее цит. по: Григорий Косач, «Саудовская Аравия: участие в конференции в Аннаполисе» // Портал Института Ближнего Востока, 26 ноября 2007 г. . Ни о каких правах Израиля не было сказано ни слова, более того, задав сам себе вопрос — «можно ли представить себе, что мы примем израильскую постановку вопроса о еврейском характере Израиля?», саудовский министр ответил: «Для нас бесспорно ее неприятие». С такой позицией «входить в историю», очевидно, не с чем.