Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Из-за этой тактики сыск однажды едва не потерял своего важного арестанта. В Самарской губернии в частном доме села Мосты, где оставили на ночь Пугачева, случился пожар, арестованного вывели из клетки и посадили в телегу посреди двора, при этом сам известный на весь мир полководец Суворов всю ночь караулил Пугачева. В Симбирске народ тоже валил толпами смотреть на «Петра Федоровича» в оковах. Помнится, в той самой школе, что стоит в двух шагах от места содержания Пугачева в Симбирске, нам об этом эпизоде в героической биографии Суворова предпочитали не рассказывать. Как не говорили об этом вообще в советской школе, как ни словом не поминали ту бойню войсками Суворова при штурме Варшавы в ноябре 1794 года, которая шокировала всю Европу. Советским школьникам все больше рассказывали о героизме Пугачева, значительно приукрашивая его историческую личность почти до образа идейного большевика из XVIII века и ни словом не поминая о зверствах его воинства. Говорили и о его почти идейном героизме на следствии, хотя здесь Пугачев дерзил следствию больше с отвагой обреченного, но стойкого человека, чем идейного оппозиционера.

Кстати, тот самый знаменитый диалог с присланным из столицы для первого его допроса графом Паниным (о вороненке и вороне, который еще летает) у Пугачева состоялся именно на крыльце этой обычной симбирской избы в окружении толпы собравшихся симбирян. Эту перебранку, которую Петр Панин в письме императрицы назвал затем допросом Пугачева, наблюдали десятки собравшихся здесь же на главной площади города симбирских обывателей — это им Панин показывал, что перед ними обычный дерзкий бунтовщик из черни, для чего ударил при всех Пугачева в лицо и дергал его за бороду. Вряд ли Панин был так разозлен явлением перед ним нераскаявшегося самозванца, что не сдержался с рукоприкладством, скорее всего, он изначально имел задание доказывать как можно большему количеству свидетелей, что речь идет о простом беглом казаке. Ничем другим этот нелепый допрос с мордобоем на городской площади не объяснить, это была пиаровская акция по дегероизации пугачевского образа до статуса обычного уголовного злодея. К Монетному двору в Москве смотреть на Пугачева тоже собирались массы зевак, именно отсюда Пугачева забирали для допросов специально приехавшие для расследования Степан Шешковский и его подручные.

С Шешковским в Москву выехала целая бригада заплечных дел мастеров для допросов Пугачева и его сподвижников. Кроме идеи предъявить арестованного самозванца как можно большему числу народа, этим «командированным» из Тайной канцелярии предстояло выяснить много важных для верховной власти вопросов. Перед Шешковским в этой командировке императрица поставила две главные задачи следствия: узнать, где зарыта легендарная казна Пугачева и откуда он взял голштинское знамя, так любимое покойным Петром III и служившее армии самозванца официальным штандартом. По нашим меркам, это довольно странно узкий круг вопросов к организатору невиданного до того восстания в Российской империи и человеку, под именем покойного «императора Петра III претендовавшему на русский престол. Хотя понятно, что фактические обстоятельства бунта сотрудники Тайной канцелярии выясняли и при допросах сподвижников Пугачева или рядовых участников его мятежа, а истинная личность казака Емельяна Пугачева была сыском установлена еще до его ареста.

Возможно, были и другие протоколы допросов Пугачева и его ближайших сподвижников-атаманов (Шигаева, Перфильева, Падурова, Творогова, Зарубина и др.), где подробно уточнялась предыстория пугачевского бунта и выяснялась роль каждого из его организаторов, но до нас эти документы за давностью лет не дошли. Или, как предполагают некоторые исследователи пугачевщины, сознательно засекречены еще при Екатерине, а затем уничтожены. Поскольку в истории мятежа Пугачева многим еще видится много загадок, а самого Емельяна Пугачева некоторые «сыщики от истории» до сих пор отождествляют не с носившим это имя казацким урядником, а с агентом польской или французской разведок. Вольтер в свое время вообще полагал Пугачева турецким агентом из числа русских староверов-некрасовцев, скрывшихся после их донского мятежа в Турции, который вернулся на родину баламутить тылы Российской империи, ослабляя ее позиции в очередной войне с Османами. Такие версии по страницам исторических исследований гуляют часто: недавно я узнал о предположении одного историка, что и сибирский хан Кучум был на самом деле польским разведчиком, поднявшим дикие племена Сибири для организации в тылу у Москвы второго фронта русско-польской войны. Есть еще мнение, что мятеж Пугачева инспирировали из Санкт-Петербурга тайные сторонники быстрейшего воцарения наследника Павла Петровича вместо Екатерины II, якобы они и голштинское знамя из столицы выслали самозванцу, и просили его все время целовать портрет своего «сына» Павла. Но вернемся от таких сногсшибательных версий к делу Пугачева, Тайная канцелярия беглого казака в польском происхождении все же не подозревала и таких оригинальных вопросов Шешковский, в отличие от более поздних исследователей, перед своим подследственным не ставил.

Хотя возможно, что никаких особенно сенсационных загадок в утраченных материалах следствия по делу Емельяна Пугачева нет и основные тома дела попросту затерялись во времени, а нам остались протоколы Шешковского с вопросами о «пугачевской казне» и голштинском знамени. Подводя черту здесь, заметим, что спрятанную пугачевцами казну (если она реально существовала) тогда найти не удалось, и ее розыск еще долго не давал покоя отечественным кладоискателям в Поволжье и на Урале. И откуда у пугачевцев было голштинское знамя, тоже не дознались, его якобы похитили в столице какие-то раскольники и привезли в дар «царю Петру», который в образе царя-освободителя и им обещал всяческие послабления в вопросах веры. Это официальная версия следствия под началом Шешковского. Сам Пугачев, судя по оставшимся материалам следствия, на вопрос о появлении в его ватаге голштинского знамени ведшим допрос Шешковскому и московскому губернатору князю Волконскому выдал совершенно невероятную версию его заполучения: «Знамя не полонено, а найдено моим сподвижником Перфильевым у разбитой его шайкой воинской команды под Дубравкой в захваченном сундуке». Этому объяснению Шешковский с Волконским, естественно, не поверили: зачем воинской части таскать в сундуке уже не действующий штандарт бывшего императора. О привезших ему эту реликвию раскольниках Пугачев, судя по протоколу, ничего не говорил, но версия эта у следствия появилась. Возможно, что и умышленно появилась, чтобы оправдать тем самым последовавшие после подавления бунта Пугачева новые репрессии екатерининского сыска в отношении староверов.