Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Необходимо отметить, что Николаев, Макаров, Репнин, Эртель (представитель павловского сыска в Москве) и другие сотрудники Тайной экспедиции являлись только непосредственными исполнителями репрессий. Фактически этим процессом при Павле в два последних года его правления руководил известный своей суровостью и желчностью обер-прокурор при Сенате Петр Хрисанович Обольянинов, именно с этой мрачной фигурой историки связывают широкий шаг новых репрессий в недолгое царствование императора Павла. Обольянинов указывал на новые жертвы и нередко лично приезжал для участия в допросах.

Убийство заговорщиками Павла в 1801 году ознаменовало и закат карьеры главы его тайного сыска и куратора Тайной экспедиции в Сенате Обольянинова. Уже в ночь убийства Павла по приказу одного из лидеров заговора графа Палена главный прокурор империи арестован верными заговорщикам войсками в собственном доме и отправлен под арест. Сменивший отца на престоле император Александр Павлович не стал учинять по образу Ивана Грозного или Меншикова политического процесса над инициатором прошлых репрессий и помиловал Обольянинова, приказав прекратить дело против него. Так Петр Обольянинов в российской истории политического сыска пошел не по пути Басманова или Толстого, а по стезе столь же всесильных в свое время канцлера Бестужева-Рюмина или князя Александра Шувалова, отправленных досиживать карьеру в сенаторах. Обольянинова не казнили, не уморили в камере Соловков и не сослали в холодные края, но вечная опала оборвала его государственную карьеру и выбросила из российской властной элиты. Только в 1841 году всеми забытый некогда страшный генерал-прокурор и глава Тайной экспедиции Обольянинов тихо скончался в преклонных годах в собственном имении.

В последнее время часть историков все чаще призывает к переосмыслению итогов пятилетки правления Павла, ранее зарисованной в российской истории исключительно в черных или иронично-снисходительных тонах, и к самой фигуре неудачливого и нестандартного очередного реформатора на русском престоле. Но в вопросах действия павловского тайного сыска такая ревизия мало что меняет, он был так же беспощаден и отчасти хаотичен в применении, как и во времена покойной Екатерины Великой, только законодательно был чуть более ограничен в силовых методах допросов (на практике продолжаемых активно и при Павле). Были и нелепые запреты на ношение круглых шляп французского манера (в знак неприятия республиканской Франции), и аресты Тайной экспедицией с высылкой из России наследника трона Бурбонов Аюдовика с его эмигрантской свитой из французов (когда Павел внезапно решил с французскими цареубийцами подружиться, а с Англией воевать).

Был и запрет выездов россиян за границу, и запрет учиться русским студентам за границей, и полный запрет разрешенных еще Екатериной Великой частных типографий в России, и запрет на хранение иностранных книг, и другие внезапные шараханья павловской системы политического сыска, прекращенные с гибелью императора в результате дворцового переворота. Был даже запрет под страхом наказания танцевать вальс. Обычно нелепые запреты на незначительные «непатриотические» символы сопровождают в России все резкие «заморозки» в отношениях власти с народом. Вальс и французские шляпы ассоциировались с Европой, а их запрет, как и иностранной литературы или свободы выезда из России, в который раз объяснялся патриотической позицией правительства. Это давняя традиция, во время таких политических «заморозков» при царе Алексее Тишайшем в последние годы его правления им был издан указ «О неношении платья и нестрижении волос по иноземному обычаю». А более поздние всплески такого «патриотизма» власти при участии органов ее тайного сыска читатели наверняка помнят и в собственные годы жизни (первым приказом сменившего на посту главы КГБ СССР Андропова генерала Федорчука было повеление сотрудникам его ведомства приходить на работу только в костюмах советского производства). В веках между этими «патриотическими обострениями» борьба императора Павла и его сыска с круглыми шляпами и вальсом — а это не были символические указы, людей действительно за это арестовывали — заняла свое законное место. И это не мешало Павлу впоследствии именовать себя западником и главным европейцем на русском троне.

Само падение недолгого режима Павла I в результате дворцового переворота 1801 года и цареубийства в Михайловском замке также обнажает полупустоту в государственном аппарате, где могла бы уже к тому времени находиться полностью профессиональная тайная полиция. Тайная экспедиция если и справлялась со следственно-карательными функциями, то в оперативном плане раскрытия и предотвращения заговора против верховной власти реально помочь в том своем виде царю не смогла. Часть этих функций в обход Тайной экспедиции Павел зачем-то делегировал своему любимцу и столичному губернатору графу Палену, рижскому дворянину, которого назначил на неофициальную должность куратора по вопросам политического сыска в стране. Пален был при нем чем-то вроде советника по национальной безопасности у современных президентов. Лично он к работе Тайной экспедиции отношения не имел, являясь прямым советником императора и совмещая эту работу с губернаторством в Санкт-Петербурге. Но сам же Пален и оказался в числе главных заговорщиков, вломившихся ночью в спальню императора в Михайловском замке и после бурной дискуссии задушивших Павла.

Пален был даже идеологом и локомотивом этого заговора против своего благодетеля. В последний день накануне переворота 11 марта 1801 года до Павла дойдут слухи о возможном выступлении против него, собственно говоря, до него и раньше периодически такая тревожная информация доходила через третьи руки, отнюдь не из стен Тайной экспедиции или от графа Палена. Недаром Павел однажды незадолго до переворота вдруг заявит в беседе графу Комаровскому: «А вы знаете, мне ведь известно, что вокруг меня все заговорщики и шпионы». Вероятно, в таком же духе император высказался и в тот день при встрече с Паленом, выдвинув претензии по поводу «неосведомленности» последнего. И вызванный к царю Пален монарха успокоит: «Я все знаю, мы всех заговорщиков завтра арестуем, все у нас под контролем». И тут же Пален сообщит товарищам по заговору, что медлить больше нельзя и нужно начинать действовать. И тот же Пален совершит главную акцию в пользу заговора: уговорит фактически возглавить его наследника трона Александра и принять власть.

Александру Пален так и заявил, что иначе тот будет в числе заговорщиков арестован отцом (это была ложь Палена), а также пообещал сохранить свергнутому отцу-императору жизнь в обмен на отречение (еще одна ложь главы заговора, Павла решено было убить в любом случае). Павел после разговора с Паленом, которому безмерно доверял и поручил довести до конца дело ликвидации заговора, успокоился. Он только приказал вызвать в Санкт-Петербург двух самых преданных ему людей, Аракчеева и Ростопчина, для полной безопасности своей власти. Но оба явятся уже только к трупу вчерашнего хозяина Российской империи. Чем все это закончилось 11 марта, известно, череп императора Павла I был проломлен знаменитой табакеркой его вечного недруга Зубова, а затем императора просто забили насмерть и задушили, его труп напоминал кусок отбитого мяса.