Хедрик Смит - Русские

«Администраторы хорошо знают, что в каждом поезде, в каждом самолете Аэрофлота, в каждой гостинице, на каждое представление они обязаны оставлять определенное количество мест для властей, — сообщил мне по секрету гид Интуриста. — Это происходит повсюду, по всей стране, а не только в Москве. В других городах оставляют места для ответственных работников из Москвы, для работников обкома партии, для работников горкома партии — на всякий случай, а вдруг ОНИ их закажут. Для НИХ оставляют места в гостиницах (вдруг ОНИ прибудут), а людям говорят, что свободных номеров нет. То же с местами на самолет. Потом, если окажется, что забронированные билеты не нужны, их пускают в продажу за полчаса до вылета самолета или до начала театрального представления. Такая практика — повсеместна. Для властей оставляют места просто на всякий случай. А может случиться и такое. Какой-нибудь бедолага купил себе билет на самолет и уже собрался в дорогу. Тут на его пути появляются ОНИ; тогда ему говорят: «Вы не полетите. Нам нужно ваше место. А вы подождете до следующего рейса.» Так вот и отнимает у человека его билет какой-нибудь партийный начальник, заставляя неудачника ждать в аэропорту, может быть, пять или шесть часов, а то и больше. Вот как это происходит. И ничего тут не поделаешь».

Возмущенные рассказы о таком оскорбительном обращении с простыми людьми я слышал от многих русских, которые, в конце концов, всегда смиряются с этим явлением, а также от двух-трех более или менее крупных журналистов, хваставшихся тем, что их положение всегда обеспечит им номер в гостинице, тогда как рядовому гражданину скажут, что свободных номеров нет. И эти тоже считали такое положение естественным.

В распоряжении представителей политической и культурной элиты — множество клубов и специальных закрытых ресторанов, где они могут приятно провести время и поесть, не выстаивая, подобно простым смертным, в длинных очередях на улице, не терпя дурного обслуживания, столь характерного для страшно переполненных московских ресторанов. Самые высокопоставленные ответственные работники ужинают в таких местах, как пансионаты ЦК и Совета Министров близ Химкинского водохранилища. Для менее могущественных, но все же достаточно крупных деятелей имеются рестораны при профессиональных клубах, например, в Союзе писателей, Союзе архитекторов, Доме офицеров вооруженных сил, Доме журналиста, где подают икру, бифштексы, водку лучших сортов (обычно идущую только на экспорт), а обслуживание — вежливое и быстрое. Что касается поездок или театральных постановок, то не только Брежневу, Косыгину и Подгорному гарантированы быстрое обслуживание и бывшая царская ложа — большая часть политической верхушки, а за ними и представители научной, культурной и экономической элиты тоже получают свою долю. Так, ЦК партии, Совет Министров и другие важные организации имеют специальные билетные кассы, где для сильных мира сего их секретари бронируют билеты на все виды транспорта, на значительные спектакли, концерты, спортивные соревнования, на которые всегда не хватает билетов, так что обычно рядовые граждане простаивают за ними целые ночи в очередях. В сентябре 1972 г. перед хоккейным матчем СССР — Канада, вызвавшим огромный интерес, один мой друг, канадский дипломат, находился в главной билетной кассе стадиона в Лужниках, когда туда вошел преуспевающего вида молодой человек с плоским чемоданчиком. Положив чемоданчик на стол, молодой человек отрекомендовался работником ЦК и сказал, что пришел за билетами. Кассиры, оставив все другие дела, бросились его обслуживать. У дипломата глаза на лоб полезли, когда он увидел, что молодому человеку было выдано по три тысячи билетов на каждый из четырех матчей. Это составляло больше четверти всех мест, т. е. каждый второй работник ЦК мог увидеть все соревнования, тогда как для остального населения восьмимиллионного города оставалось менее одного шанса из тысячи попасть хоть на одну игру.

«И никто не жаловался, никто не счел это неправильным, — сказал дипломат. — Так это здесь делается. Я тоже не выразил недовольства, я только хотел получить свои двести билетов для сотрудников Канадского посольства». Свою долю получили и основные советские спортивные клубы, особенно военные, и всякие влиятельные лица, а когда эта закрытая дележка кончилась, для простых болельщиков не осталось, пожалуй, ничего, кроме нескольких десятков билетов, да и то, наверно, только для того, чтобы показать, что в кассах билеты все-таки продаются. И это повторяется вновь и вновь, всякий раз, когда в Москву приезжает на гастроли какой-нибудь известный иностранный театр или ансамбль или даже когда выступают популярные советские исполнители, например, танцевальный ансамбль Моисеева, либо ведущие солисты балета Большого театра возвращаются на родину из заграничной поездки. «На такие спектакли, — сказала женщина средних лет, которой редко удается побывать на подобных представлениях, — билеты не продаются. Они распределяются».

Для некоторых представителей элиты одинаково важно как само интересное зрелище, так и демонстрация своего исключительного права наслаждаться вещами, как правило, недоступными простым смертным, например, произведениями Эрнста Неизвестного, одного из самых независимых советских скульпторов и художников. Эрнст Неизвестный, произведения которого были в свое время осуждены Хрущевым (впоследствии восхищавшимся художником) и который заработал много денег на надгробных памятниках известным деятелям, находился тем не менее в постоянном конфликте с властями, потому что работы, выполненные в его излюбленной манере, слишком сложны, символичны и пессимистичны для социалистического реализма. У рядовых советских граждан нет ни малейшей возможности познакомиться с искусством Неизвестного, но мой знакомый, вполне достойный доверия, рассказал мне, что у одного из личных секретарей Брежнева — Евгения Самотейкина — дома имеется модернистская графика Неизвестного. Один американец, побывавший у нескольких высокопоставленных работников Внешторга, говорил мне, что видел у них дома не только работы Неизвестного и других советских художников-модернистов, выполненные в недозволенной манере, но и произведения абстрактного искусства, явно привезенные из зарубежных поездок. А вот нечто еще более удивительное: я знаю известных советских писателей, у которых почти открыто на книжных полках стоят запрещенные произведения Солженицына и другая литературная «контрабанда», за хранение которой диссидентов сажали в тюрьму. Дело в том, что занимаемое этими писателями официальное положение служило им надежной зашитой.