Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Авторы немецких научных и научно-популярных изданий не уделяют много внимания истреблению советских евреев, поскольку подробно освещают историю Холокоста на примере «окончательного решения» в Польше и лагерей уничтожения. Однако в каждой публикации содержатся констатации того, что нацистское руководство рассматривало евреев Советского Союза как большевиков, врагов по определению, которые угрожают безопасности на оккупированной территории СССР и должны быть ликвидированы [1300] . Историки приводят разные данные о количестве жертв Холокоста: 5,5 [1301] , 5,7 [1302] , 5,8 [1303] млн человек. Они отмечают, что нападение Германии на Советский Союз открыло для нацистского руководства новую возможность «окончательного решения» — не депортацию евреев на Мадагаскар или в резервацию под Люблином, а их прямое уничтожение. Истребление советских евреев было составной частью немецкого завоевательного похода, «война на Востоке была неприкрытым геноцидом» [1304] . В литературе названы имена главных организаторов массовых убийств — рейхсфюрера СС Г. Гиммлера и Р. Гейдриха, подчеркивается роль оперативных групп полиции безопасности и СД (айнзацгрупп), которые стали исполнителями преступных приказов. Читатели научных и популярных изданий могут узнать о том, что в первые месяцы «восточной кампании» жертвами акций уничтожения становились главным образом мужчины, хотя при этом имели место зверские убийства женщин и детей [1305] .

Зарубежные историки указывают, что Холокост на территории СССР совершался не только айнзацгруппами, подразделениями Ваффен-СС, немецкой полиции и вермахта, но и добровольными помощниками, найти которых «не составило никакой проблемы». Местные националисты отождествляли евреев с большевиками и часто вершили самосуд, не дожидаясь санкции оккупантов. Й. Кершоу включил в свою книгу материал о погромах, совершенных литовскими националистами. В Латвии немцы с помощью коллаборационистов до конца 1941 г. уничтожили почти 70 тыс. из 80 тыс. евреев. В Эстонии, где евреев было немного, коллаборационисты убили 963 человека. Примерно 5 тыс. эстонцев были уничтожены пособниками оккупантов за сотрудничество с советской властью [1306] . Полтора миллиона украинских евреев, составлявших 5 % населения, «не могли и в самых страшных кошмарах представить, какая судьба их ожидает», — пишет британский историк. «Лишь незначительное меньшинство украинцев помогало своим еврейским соседям. Гораздо большее меньшинство было готово доносить на евреев немецким оккупантам или участвовать в резне. Подавляющее большинство было пассивными свидетелями. В украинском антисемитизме играла большую роль зависть к богатству евреев, их благосостоянию и общественному положению, а также убеждение в том, что прежде всего евреи способствовали советской политике угнетения. Когда в 1943 г. Красная Армия вновь завоевала Украину, часто можно было слышать: “Эти евреи опять здесь”» [1307] .

В изданиях системы гражданского образования содержатся оценки методов борьбы оккупантов с партизанским движением. Читателям сообщается, что в подавляющем большинстве оккупированных Германией стран движение Сопротивления не являлось серьезным противником немцев. Его участники были озабочены только тем, чтобы после разгрома Германии оказаться в стане победителей. Исключениями являлись лишь партизанское движение в Советском Союзе, Югославии и с 1943 г. — в Италии. Только в этих трех странах партизаны стали серьезными военными противниками оккупантов [1308] .

Бесчеловечность нацистской оккупационной политики, как пишут зарубежные историки, способствовала росту сопротивления советского населения. В свою очередь, действия партизан имели следствием ужесточение террора гитлеровцев. Вермахт был не обучен антипартизанской борьбе за линией фронта, которая сковывала все больше войск. «Партизанская проблема стимулировала ужесточение войны, — считает Р. Шмидт. — Во-первых, это касалось борьбы самих партизан. Они были вездесущи и невидимы, чаще всего они не брали пленных, мучили и жестоко калечили их. Они придерживались тактики, которая провоцировала немецкие силы безопасности на мероприятия возмездия. Во-вторых, это касалось руководства вермахта, так и не сумевшего найти адекватного ответа на партизанскую войну. Чистки, брутальное применение насилия и такие акты возмездия, как сжигание деревень и массовые расстрелы, не служили “жестокому искоренению”, как того желал Гитлер, а были борьбой с непобедимой гидрой. “Очищенные” районы после ухода немецких войск снова выпадали из-под контроля, и чем жестче были действия, тем больше становилось подпольщиков» [1309] . Немецких сил не хватало: на 1 тыс. квадратных километров территории приходилось 36 солдат. Уже в октябре 1941 г. борьбой с партизанами были заняты не менее 6 дивизий группы армий «Центр», а позднее они взяли под контроль почти половину немецкого тыла. О размахе партизанского движения свидетельствует тот факт, что в 1944 г. за одну ночь было зарегистрировано 9 600 подрывов рельсов [1310] .

Не приносила успеха и тактика борьбы с партизанским движением, применявшаяся немецкими карательными органами. Подчиненные Г. Гиммлера не проводили никаких различий между мирными гражданами и партизанами. Об этом свидетельствует соотношение потерь между мнимыми партизанами и немцами. С июля 1941-го по май 1942 г. группа армий «Центр» докладывала о 80 тыс. убитых партизан и 3284 человеках собственных потерь. Это же проявлялось и в действиях СС: количество уничтоженных «бандитов» не соответствовало собственным потерям и конфискованному оружию. Хотя в 1943–1944 гг. насчитывалось 147 тыс. убитых и 90 тыс. пленных партизан, эксперты экономического штаба «Восток» весной 1943 г. отметили, что «производство продукции в оккупированных районах сильно страдает от партизанской борьбы и во многом вообще невозможно». Во многом именно борьба партизан не позволила оккупантам эффективно эксплуатировать экономический потенциал захваченной территории [1311] .

Изучение изданий системы гражданского образования позволяет сделать вывод о том, что в современной ФРГ история войны нацистской Германии против Советского Союза занимает прочное, хотя и не ведущее место в массиве информации о нацизме и Второй мировой войне, рассчитанном на широкую публику. При небольшом количестве специальных книг о войне 1941–1945 гг. материалы о ней включаются в публикации по истории Германии, Третьего рейха и Второй мировой войны. В этих публикациях делается акцент не на военном противостоянии Германии и Советского Союза, а на оккупационной политике гитлеровцев и нацистских преступлениях. Историки кратко знакомят читателей с причинами провала операции «Барбаросса» и крупнейшими сражениями на советско-германском фронте. Подробному разбору подвергается характер войны нацистской Германии против Советского Союза как войны расовой и мировоззренческой, войны на уничтожение. В условиях отсутствия в современной Германии общенационального памятного места, посвященного жертвам нацистской политики «жизненного пространства», издания системы гражданского образования играют важную роль в сохранении исторической памяти о преступлениях гитлеровцев против советских людей.