Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Карьера Т. Оберлендера шла успешно до того, как в 1937 г. структуры СС не решили подчинить себе всю работу с фольксдойче. Эсэсовцы считали его недостаточно радикальным и плохо управляемым человеком, а потому гауляйтер Восточной Пруссии Э. Кох фактически поставил крест на карьере нацистского «интеллектуала». Ему пришлось покинуть Восточную Пруссию и Кёнигсбергский университет. Т. Оберлендера перевели в Университет Эрнста Морица Арндта в Грайфсвальде, а в 1940 г. — в Университет Карла Фердинанда в оккупированной Праге. Однако параллельно в 1937 г. он поступил на службу во II (диверсионный) отдел абвера (военная разведка), где перед самым началом войны был связан с подготовкой диверсионных групп накануне нападения на Польшу, а в дальнейшем — на Советский Союз.

Фактически Т. Оберлендер еще активнее участвовал в реализации восточной политики: он искал механизмы, посредством которых можно было бы разыграть «национальную карту», тем самым подорвать единство СССР и поспособствовать будущей немецкой победе. Прежде всего речь шла об использовании украинских националистов. Еще в 1929 г. образовалась Организация украинских националистов, ставившая целью борьбу против, как они считали, «оккупационной политики» Польши и Советского Союза во имя независимости украинского народа. На протяжении 1930-х гг. они вели активную пропаганду, устраивали теракты против польских чиновников, осуществляли диверсии и акты саботажа. Постепенно идеология украинского национализма приобретала все более отчетливый антисемитский характер [1519] . В 1930-е гг., пытаясь найти серьезных союзников, ОУН пошла на контакты с немецкой разведкой. К осени 1939 г. внутри организации наметился раскол между руководством в лице А. Мельника и более радикальным руководителем краевой экзекутивы на Западной Украине С. Бандерой (весной 1941 г. это вылилось в окончательное разделение организации на ОУН (м) и ОУН (б)) [1520] .

На территории оккупированной Польши новые немецкие власти работали с представителями обеих «группировок» внутри ОУН, стремясь использовать националистов против поляков и евреев, а также для подготовки войны против СССР. Так, в Генерал-губернаторстве оуновцы привлекались в специальные караульные подразделения «веркшуты», проходили подготовку в диверсионных школах абвера. Параллельно в 1939–1940 гг. украинские националисты готовили вооруженные выступления на территории советской Западной Украины, составляли «черные списки» советских активистов, которых предстояло уничтожить в первую очередь. 25 февраля 1941 г. глава абвера В. Канарис отдал приказ о формировании двух украинских национальных батальонов — «Роланд» и «Нахтигаль» («Соловей»). Командиром второго из них с немецкой стороны был обер-лейтенант А. Герцнер, от ОУН — Р. Шухевич, а политическим руководителем — Т. Оберлендер. Во главе рот стояли украинцы, немцы занимали должности инструкторов и офицеров связи. Изначально батальоны формировали на территории Польши, затем их перебросили на учебный полигон «Нойхаммер» (Бавария). 18 июня «Нахтигаль» был придан 1-му батальону 800-го полка специального назначения «Бранденбург», вместе с которым принял участие во вторжении на территорию СССР, действуя на Западной Украине [1521] . Задача этого полка заключалась в том, чтобы до начала вторжения взять ключевые инфраструктурные точки и осуществлять диверсии в тылу Красной Армии, тем самым облегчая вторжение. Вопреки реальным планам нацистского руководства украинские националисты рассматривали свою деятельность как важный шаг на пути создания независимого государства. В мае 1941 г. ОУН (б) разработала инструкцию «Борьба и деятельность ОУН во время войны», обрисовывавшую контуры стратегии, включавшей формирование на местах украинских органов власти и проведение масштабных политических и этнических чисток, направленных прежде всего против «чужицев-врагов и своих предателей» [1522] .

Непосредственно во Львове уже 25 июня оуновцы начали стрелять в спины отходящим красноармейцам. В эти дни ввиду намечающегося отступления сотрудники НКВД расстреляли в тюрьмах несколько тысяч заключенных (в числе них были и украинские националисты), которых не успевали вывезти. 29 июня к оставленному городу вышли части 17-й немецкой армии. Командующий генерал К.-Г. фон Штюльпнагель приказал оцепить Львов. Как полагает немецкий историк Х. Хеер, это решение было принято для того, чтобы подготовить его «самоочищение»: спровоцировать националистические силы, прежде всего украинцев, на убийство евреев и коммунистических активистов [1523] . Дальнейшее развитие событий, по его мнению, походило на хорошо поставленный спектакль, смысл которого заключался в том, чтобы придать убийствам коммунистов и евреев образ «народной мести» и использовать это в пропаганде, возвещающей об «освободительной миссии» германской армии. Канадский историк Дж.-П. Химка полагает, что это было сделано и для того, чтобы «убедить» евреев охотнее принять последующие ограничительные меры в виде создания гетто, контрибуций и пр. В конечном счете, по его утверждению, «организационная рука» немцев косвенным образом просматривается и в определенной нетипичности ситуации во Львове: ОУН (б) все же предпочитала убивать евреев организованно (аресты и расстрелы), а не устраивать массовые погромы [1524] .

Здесь стоит отметить, что Львов (по-немецки — Лемберг) в течение веков развивался как полиэтничный город, где проживали поляки, украинцы и евреи, причем на конец июня 1941 г. последних насчитывалось около 160 тыс. человек, включая 40 тыс. беженцев (45 % горожан). До начала Первой мировой войны он находился в составе Австро-Венгрии, затем — Польши. В 1939 г. приход Красной Армии наиболее активно приветствовали украинцы и евреи. Впрочем, дальнейшая политика репрессий и сворачивания частной собственности серьезным образом ослабила изначальные симпатии к советской власти, а потому с началом войны множество евреев остались в городе [1525] .

Известно, что в ночь на 30 июня первыми во Львов вошли подразделения 1-й горнострелковой дивизии, один из батальонов «Бранденбурга» и батальон «Нахтигаль». Примерно с 4 до 7 утра они заняли все основные объекты города, включая тюрьмы (Бригидки, Замарстыновская и на Лонцкого) с убитыми заключенными. Обнаруженные трупы намеренно уродовались, а комендант города приказал доставать их из могил и подвалов, выкладывать во дворе тюрьмы, с тем чтобы ускорить опознание родственниками. Параллельно около полудня во Львове начался массовый погром. По стенам развешивались плакаты от «Украинского национального комитета», стала появляться организованная ОУН (б) местная милиция (ее члены, как правило, носили желто-голубые повязки в качестве отличительных знаков).