Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Часто декларации ведут к войнам и революциям. Например, «Декларация прав человека и гражданина» привела к Великой французской революции и череде войн, сотрясавшей Европу не одно десятилетие, а «Декларация независимости» — к войне за независимость США. Слова «мы считаем самоочевидными истины: что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью» обозначили новую реальность и легли в основу идеологии Соединенных Штатов как государства.

В российской истории также был подобный момент. Беспрецедентная «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» стала нашей «Декларацией независимости», и неудвидительно, что Учредительное собрание отказалось ее рассматривать, предлагая народу жить в старой реальности. Но коллективная воля распорядилась иначе, и декларация привела к роспуску Учредительного собрания, к гражданской войне и созданию новой реальности.

Еще одна важная декларация — уже упомянутая «Декларация независимости киберпространства», провозглашенная американским поэтом и активистом Джоном Перри Барлоу в Давосе в 1996 году. В ней так говорилось о новой реальности интернета: «Мы создаем мир, куда все могут войти без привилегий и предрассудков, вызванных расой, экономической властью, военной силой или местом рождения». Интернет виделся Барлоу и другим как пространство абсолютной свободы, освобожденное от экономического диктата капитализма, но жизнь распорядилась иначе. Реальность интернета Барлоу просуществовала несколько лет, а уже с начала 2000-х финансисты сумели найти способ монетизировать киберпространство, начав продажу рекламодателям поведенческих продуктов.

11 января 2010 года в Сан-Франциско основатель Фейсбука Марк Цукерберг провозгласил свою декларацию. Дело было на вручении Crunchie Awards, наград для стартапов Силиконовой долины. Марк Цукерберг объявил, что отныне персональная информация пользователей будет доступна всем. «Мы решили, что это теперь становится социальной нормой, — заявил он. — Людям вполне комфортно не просто делиться информацией разного рода и в большем количестве, но и делать это более открыто и с большим количеством людей».

Цукерберг угадал запросы нового поколения людей и, действительно, сумел через свою декларацию навязать обществу новые нормы. Тогда ему было 25 лет, а у Фейсбука было 350 млн подписчиков. Установки сотен миллионов людей были изменены…

Сейчас основателю Фейсбука 35 лет и у его сети 2,5 миллиарда подписчиков, а в 2019 году он сделал следующую декларацию: «Будущее становится приватным», «Future is private». Цукерберг сказал это, вероятно, для того, чтобы подчеркнуть свою заботу о приватности, но с приватностью пользователей сети дела с тех пор лишь ухудшились. Между тем слово private в английском языке означает также «частное», «частная собственность».

Очевидно, Цукерберг не видит в будущем «общественного», то есть «общественное» будет присоединено к «частному», будет приватизировано, причем приватизировано именно такими корпорациями, как Фейсбук. Таким образом вместе с «общественным», «общим» они приватизируют и само будущее, самого человека.

Мы напоминаем индейцев в нашей неспособности ухватить то, что действительно происходит на берегу, куда причалили прекрасные технологические каравеллы, и откуда на берег высаживаются странные люди в необычных нарядах.

Американская исследовательница Шошана Зубофф так сформулировала декларацию современных конкистадоров, которые уже сегодня начали качать «новую нефть» человеческого поведения:

«Мы провозглашаем, что человеческий опыт — это сырье, свободного для того, чтобы его взять. На основе этого требования мы можем игнорировать соображения прав личности, интересов, осознания или понимания.

На базисе этого требования мы провозглашаем наше право брать опыт любой личности для перевода в поведенческие данные.

Это наше право, основанное на требовании бесплатного сырья, дает нам право владеть поведенческими данными, полученными из человеческого опыта.

Наше право брать и владеть данными означает и право знать, что они открывают, все что за ними стоит.

Наше право брать, владеть и знать подразумевает право решать, как мы используем это знание.

Наше право брать, владеть и знать подразумевает наше право предпринимать усилия, чтобы защищать наше право владеть, знать и решать».

Безумные на первый взгляд приказы, которые издают наши касики в надежде выслужиться у новых конкистадоров, не так уж и безумны — они готовят почву для открытого провозглашения новой декларации. Ведь людям надо дать понять, что они автоматы, биологические машины, белковые роботы, которые должны выполнять любые приказы. Они — наблюдаемые. Парки закрыты в том числе и потому, что это общественное пространство, а ведь больше не должно быть места общественному, объединениям людей, ведь, как декларировал Цукерберг, «будущее — частное».

Государству в новом мире есть место постольку, поскольку оно способно быть инструментом социального разделения и отчуждения, способно помогать заменять общественное частным.

В политической жизни создается атмосфера цирка и абсурда, с тем, чтобы отвратить от нее людей, показать, что она не имеет значения. Реальную экономику подгоняют под алгоритмические прогнозы, под предсказания, на которые сделали свои ставки финансисты — как в случае с коронавирусом, например. В сфере прав человека происходи аутсорсинг этих прав людей частным структурам — тем же соцсетям или онлайн-платформам, которым государство по факту передало, например, права цензуры. Это делается для приватизации всей этой общественной по происхождению сферы, с последующим придушением, а потом и ликвидацией этих прав. И повсюду уже происходит управление восприятием — то есть контроль над тем, как именно люди воспринимают реальность, с тем, чтобы создать у них впечатление незыблемости существующего порядка вещей в мире, который на самом деле рушится на глазах.

Об общественном, об обществе, в общепринятом понимании, можно говорить только если мы признаем свободу воли участников процесса. В обществе свободные агенты конфликтуют или сотрудничают, и в итоге вынуждены договариваться. Отменив свободу воли и перейдя к полному управлению стадом, через бихевиористский контроль над поведением в духе Скиннера мы приходим к ликвидации конфликтов и даже почвы для этих конфликтов. Следовательно, общественное исчезает, заменяемое роевыми принципами, или теми принципами, которыми Скиннер управлял стаей голубей, через обучение с подкреплением побуждая стаю лететь порой на верную смерть ради решения задач, известных только заказчикам Скиннера.