Коллектив авторов - Русские здесь: Фильм, помогающий Андропову

Господин редактор! Я сам эмигрант, и у меня много друзей среди русских эмигрантов. Многим из них нелегко, и это естественно - эмиграция вообще нелегкая вещь, - но им всем нужна свобода и демократия, они об этом говорят прямо и недвусмысленно в своих выступлениях и интервью. Но, увы, создатели фильма ’’Русские здесь” предпочли иметь дело с теми, кому свобода и демократия в тягость. А из-за трех-четырех человек подобного рода создается искаженное представление обо всей новейшей эмиграции из СССР, о русских людях вообще.

С уважением, Александр Глезер, Главный редактор издательства ’Третья волна”, директор Музея современного русского искусства в изгнании в Джерси Сити

(’’Новое Русское Слово ”)

24 июня 1983 года

13 июня Служба общественного телевидения, существующая частично за счет налогов с населения, впервые показала в Нью-Йорке ’’документальный фильм”, бойко названный ’’Русские уже здесь”. Предполагается, что фильм будет показан десять раз по всей стране. Заглавие представляет собой избитую шутку (мол, ’’русские уже здесь”, то есть ’’советские войска уже вторглись в Америку” — эта шутка использовалась в заглавии, например, газетой ’’Нью-Йорк Таймс”). Речь в фильме идет примерно о ста тысячах новых эмигрантов из России, проживающих в Соединенных Штатах. Большинство этих ’’русских” — евреи, бежавшие от тоталитарного антисемитского режима, а некоторые из них — герои борьбы против этого режима. Ассоциировать их в названии ’’документального фильма” с советскими завоевателями — это не только избитая, но и не совсем уместная шутка. Но просто ли шутка это название? Отнюдь нет.

”Мы думаем о них как о врагах”, — начинает ведущая Джессика Савич дикторский текст. И на экране — ’’русские”, то есть те, кто находятся в пределах тоталитарного режима, ’’русские” вообще, все ’’русские”. Идея ’’документального фильма” такова: ’’русские”, которые ’’уже здесь” (то есть, евреи, бежавшие от антисемитской тирании и герои борьбы против нее) — это, умственно и психически, те же самые ’’русские” — КГБ и военщина — захватывающие мир. И эта тема возникает снова. На экране — советские отборные войска, шагающие церемониальным шагом, которые ассоциируются у американцев с нацистами. А ведущая говорит о ’’русских”, которые ’’уже здесь”, как о ’’детях другой (то есть, советской агрессивной военизированной тоталитарной — Л.Н.) системы... которая сделала их тем, что они есть”.

Однако, это не значит, что создатель фильма считает советский режим злом. Совсем наоборот. Добро режима — как, например, ’’сеть бесплатных социальных услуг” — превозносится в дикторском тексте, не говоря уже об искусно подобранных высказываниях эмигрантов. Правда, в начале фильма ведущая объявляет: ”Мы знаем очень мало о них” (то есть, ’’русских” внутри и вне тоталитарного режима). На это можно сказать: ’’Дамы и господа из Службы общественного телевидения! Если вы мало знаете об этих самых ’’русских”, то какого же черта вы беретесь судить за них о сети бесплатных социальных услуг в их стране?” Ну, конечно, подобные вопросы задавать нельзя. Ответственные за фильм знают ’’очень мало” о ’’русских”, и знают все, а политическую идею их всеведущего фильма можно изложить таким образом:

И Америка, и советская ’’система” — это сочетание добра и зла. Как ’’дети” своей ’’системы” ’’русские” любят добро и зло своей системы, а в Америке чувствуют себя потерянными, испуганными и несчастными: они не могут привыкнуть ко злу американского общества, а его добро им чуждо и непонятно. Оставим ’’русским” их ’’систему”. Эмиграция ’’русских” из их ’’системы” была ошибкой, как ошибкой является любая попытка лишить ’’русских” их ’’системы” или пытаться изменить ее.

Из идеи фильма, между прочим, следует, что нет необходимости и в усиленном беспокойстве по поводу обороны против ’’русских”. ’’Русские” создали свою ’’систему”, и ее детьми они являются, но эту ’’систему” нельзя навязать американцам, ибо ’’русские” и американцы — умственно и психически две совершенно различные расы. Не может же племя банту навязать свою систему англичанам. Как только показ фильма закончился, мне начали звонить невольные ’’звезды” этого фильма, а также ’’посторонние”, как, например, Владимир Буковский, смотревший фильм в Калифорнии. ’’Звезды” объясняли мне, что ими воспользовались, вырезав из контекста и препарировав в определенных целях ими сказанное. Общее мнение эмиграции и неэмиграции: фильм — зловещая расистская пропаганда. ’’Если бы эта стряпня была бы об американских неграх или евреях, приехавших в Америку до 1917 года, на нее бы подали в суд как на расистскую или антисемитскую клевету и сняли бы с экранов”, — сказал мне художник-эмигрант. — Но мы — крохотное меньшинство. Поэтому Служба общественного телевидения может, по капризу какого-нибудь злобного телевизионного халтурщика, рисовать на нас такие же злобные карикатуры под видом документальных фильмов, какие нацисты рисовали на евреев. Мы, как негры в Америке полстолетия тому назад”.

Не совсем так. Когда поносили негров полстолетия назад, их не связывали ни с какой агрессивной милитаризованной сверхдержавой, грозящей пройти церемониальным маршем по всему миру. Наиболее зловещий расистский обертон ’’документального фильма” — внушение, что евреи, бежавшие от советской тирании и борцы против нее - это умственно и психически те же самые ’’русские”, КГБ и военщина, в Польше, Кубе, Никарагуа, Южном Йемене или Афганистане.

Президент Рузвельт сослал (интернировал) свыше 100 тысяч американцев японского происхождения. Подобная расистская пропаганда Службы общественного телевидения может повести не только к потере работы многими жертвами этой пропаганды и к понижению их общего социального статуса на Западе, но и к будущей высылке всех американцев русского происхождения.

Правда, сама Джессика Савич будет в этом случае тоже выслана, ибо и ее родители приехали из ’’вражеской страны”. Но как говорится, сеющие ветер пожнут бурю, а сеющие расовую или классовую ненависть рискуют сами же от нее и погибнуть.

Я провел несколько часов с создателем фильма Офрой Бикел.

Я обнаружил, что она не американка и говорит по-английски хуже, чем многие эмигранты третьей волны. Не говорит она и по-русски.

Она не ’’очень мало”, а ничего не знает о России, советском режиме или тех, кто покинул его и проживает в Америке.