Виктор Точинов - Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Разумеется, такое предположение идет вразрез с житиями святых, которыми нас пичкают лакировщики реальных образов реальных туристов. По мнению лакировщиков, дятловцы до конца боролись за жизнь по принципу «Сам погибай, а товарища выручай». Правда, и погибли, и не выручили, но это уже вторичное.

А тем, кому не интересно молиться на мироточащие иконы, можно порекомендовать книгу П. И. Лукоянова «Безопасность в лыжных походах» (доступна, например, здесь: https://dyatlovpass.com/ resources/340/Lukoyanov.pdf). К дятловскому походу книга прямого отношения не имеет, но среди прочего в ней проанализированы случаи гибели туристов-лыжников в походах за два десятилетия, в 70-х и 80-х годах, от самых разных причин. Лишнего в этом разделе книги нет, только факты: что случилось, как с этим боролись, что делали, как себя вели, кто выжил, кто погиб. Весьма познавательное чтение, а общий вывод из него такой: на грани смерти люди ведут себя так, что понять из светлой теплой комнаты логику их поступков иногда попросту невозможно. И все моральные императивы и запреты порой слетают с погибающих людей, как шелуха с зерна. Не со всех и не всегда, но случается.

Однако мы несколько отклонились от истории тупых шпионов, порожденных богатым воображением тов. Ракитина. Посмотрим, чем они занимались дальше.

Избавив дятловцев от верхней одежды и обуви (не всех, лишь семерых, но мы же помним, что считать до девяти в ЦРУ не учат), шпионы решили, что дело сделано: теперь-то уж замерзнут, никуда не денутся. И погнали туристов от палатки вниз по склону.

Почему? Зачем? Не надежнее ли уложить их в снег и оставить замерзать под своим приглядом?

Такие вопросы стоило бы задавать людям, имеющим ай-кью не менее 60 (уровень относительно дееспособного дебила), а ракитинских шпионов о таком лучше не спрашивать.

Они, по версии Алексея Ивановича, даже не додумались обыскать дятловцев — оставили им ножи и спички, позволившие организовать борьбу за выживание. Карандаши, ручки, бумагу тоже оставили — плевать, пусть пишут прощальные записки, пусть объясняют, что здесь с ними произошло, — потом побродим несколько часов в темноте, в метель, всех замерзших разыщем, записки их соберем и уничтожим. Ну, что сказать? Все об этой троице уже сказал министр иностранных дел РФ своей короткой фразой, вошедшей в историю.

А дальше…

А дальше остановимся. Глумиться над шпионами-недоумками и их создателем легко и весело, но дальше они отправились добивать дятловцев и, по версии Ракитина, добили — как бы тут невзначай не сбиться на глумление заодно и над жертвами, вполне реальными, в отличие от выдуманных убийц-дебилов.

Поэтому сразу перейдем к финалу дятловской истории — гипотетическому, разумеется, но все же представляющемуся по итогам проведенного нами расследования наиболее вероятным.

И сделаем это в художественной форме.

Реконструкция финальная. Никто не хотел убивать

С Юрой происходило нечто странное. Уже почти час шел первым и до сих пор не просил смены. Снег, конечно, был теперь не таким глубоким, как внизу, в долинах, но и здесь прокладывать лыжню — работа не из легких. А Юра даже рюкзак не снял, все ему было нипочем. Торил и торил путь, как заведенный. И, главное, быстро двигался — остальные отстали, растянувшись по склону.

Гося шел вторым и сначала радовался, глядя на Юру, потом начал удивляться, а под конец даже немного встревожился. С чего бы тот этак выкладывается? Словно от голодного медведя удирает. Надо бы директивным порядком сменить его, пусть отдохнет.

Не успел. Движения Юры замедлились, отрыв начал сокращаться. Потом первопроходец вообще перестал двигаться, присел, раскинув палки в стороны. Ну, вот, загнал себя, горе-стахановец.

И тут же сзади кто-то прокричал — Сашка, кажется:

— Стойте! Стойте! Буро отстал!

Гося обернулся, сосчитал темные фигуры позади на склоне: шестеро.

Егор Буровенко всегда шел замыкающим, порой задерживался, отставал, рисуя кроки, после догонял. Но сейчас, сколько ни вглядывался Гося в клубящуюся над склоном белую муть, не увидел вдали даже крохотного темного пятнышка.

Он развернулся, покатил обратно. Сразу стало легче, крепчающий ветер швырял теперь снег в спину. Разминувшись на лыжне с Сашкой, сказал ему:

— Подмени Юру. Что-то он раздухарился, а теперь совсем сник, выдохся.

Сашка кивнул — многословием он не отличался. ***

Не мудрствуя лукаво, привал сделали на недавней стоянке туристов. Микеша проехал от стоянки вперед по следу, затем вернулся и сообщил: студенты, дескать, ушли отсюда недавно, час назад, много два. Далеко по целине укатить не могли. Но идут в горы, лыжня вверх тянется, к перевалу.

«Вот дурачье-то, — подумал Рогов, глянув на небо. — Всю неделю хорошие погоды стояли, а их как раз сегодня черт дернул…»

— Буран будет, Гешка, — высказал ту же мысль Микеша. — Как догоним, ты им скажи, чтоб назад шли. Пусть в тайге отсидятся.

— Не знаю, не знаю, как у нас разговор повернется… Если по-хорошему, то скажу.

Он лукавил, ничего говорить и ни о чем предупреждать не собирался. Предупреждали уже, да не больно-то они послушались. Сгинут в горах, туда им и дорога. Так будет лучше для всех. Кроме самих туристов, разумеется.

Парамоша молчал. Он всегда молчал. Нет, он не родился немым, просто был вот такой, молчаливый.

Рогов как-то попробовал сосчитать, сколько раз Парамоша заговаривал с ним первым за все время знакомства. Вспомнил девять случаев, и если ошибся, то не сильно. Микеша на фоне брата болтлив, как лектор общества «Знание». И вообще они только лицом и схожие, а характеры совсем разные. Парамоша сам ничего не решает, но что скажут ему — костьми ляжет, но выполнит, как на каменную стену положиться можно. Правда, слушает на всем свете лишь двоих людей, брата да Рогова. Микеша другой, своим умом живет, и если втемяшится что в башку, переубедить не просто бывает.

Вот и теперь Микеша поразмыслил над последними роговскими словами и спросил:

— А если по-плохому вывернется, как тогда, Гешка? Крысу убивать будем?

И он похлопал по прикладу старой «тулки»-курковки, прихваченной с собой на всякий случай. У его брата за плечами висело ружьецо похуже, «фроловка» 32-го калибра, и патронов к ней было всего с десяток — но стрелял Парамоша изрядно, промахов почти не давал, при нужде в одиночку перестрелял бы всех туристов из засады. Однако ружья Рогов велел взять не для того, и наган в кармане его дохи лежал не для того. Попугать, показать, кто главный. А не то туристы могут решить, что их втрое больше, и наделать глупостей.

— Нет, Микеша, крысу мы не тронем. Заберем свое и уйдем. Тут ведь дело такое… начнешь, так ведь не остановиться будет, всех валить придется. Зачем нам оно?