Виктор Точинов - Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Берем карту и смотрим.

Оп… А вот это неожиданно! Не Индия, не Африка, не океан — искомая точка находится в Польше, юго-восточнее Варшавы.

Совпадение так уж совпадение. Из всего большого глобуса мы угодили в то место, где находился Семен Золотарев летом и осенью 1944 года. Или не совпадение?

Координаты очень точные, можно локализовать место с точностью до сотен, даже десятков метров. Локализуем и убеждаемся: это лес в районе польской деревни Wola Zycka. В Мазовецком воеводстве, если кому-то интересна такая подробность.

Разумеется, мы должны учитывать возможность того, что какие-то буквы эксперт Возрожденный прочитал неправильно. Но, если хотя бы треть всех букв — 1-ю, 2-ю, 7-ю и 8-ю — эксперт записал в акте вскрытия верно, искомая точка все равно окажется в Польше.

Сразу же вспоминается интересный факт: в анкетах на вопрос: «Какими иностранными языками владеете?» — Золотарев писал, что владеет польским.

И не только им — он владел еще белорусским и украинским, а с немецким был «знаком».

С белорусским все понятно: Золотарев после войны пять лет прожил в Белоруссии, в Минске, где учился в Институте физической культуры. А «балачка» его родных мест была, по сути, диалектом украинского.

И с немецким вопросов не возникает: наверняка им пичкали Семена в школе, и оттого лишь «знаком».

Но польский? Зачем он Золотареву? За рубеж он после войны не выезжал, ни в Польшу, ни куда-либо еще…

Выучил во время войны, пока его часть находилась в Польше, — чтобы без помех общаться с местным населением? Вообще-то для такого общения достаточно нескольких десятков слов или солдатского разговорника, и языки тех стран, через которые прошла Красная Армия на пути к Берлину, военнослужащие не учили. Иначе в послевоенном СССР кишели бы полиглоты со знанием немецкого и румынского, польского и венгерского языков — а ничего такого не наблюдалось.

Выучить польский Золотарев при желании мог бы, и на войне, и после нее, причем без лишних трудов, учитывая схожесть языка с белорусским и украинским. Но для чего?

Версия.

В ходе Белорусской наступательной операции 1944 года (она же операция «Багратион») Красная Армия силами трех Белорусских и одного Прибалтийского фронтов наголову разгромила противостоящую группировку Вермахта — группу армий «Центр», вышла к довоенным границам СССР, а затем глубоко вторглась в восточную Польшу. Немецкий фронт рассыпался, наступление было стремительным — как следствие, за спиной советских войск остались большие и малые «котлы» с окруженными вражескими дивизиями, отдельные германские части, не контролирующие территории, заслуживающие названия «котла», и просто группы немцев, таящихся по лесам. Позже «котлы» ликвидировали, а белорусские и польские леса зачистили от всевозможных недобитков, но в конце лета 1944 года в тылу 1-го и 2-го Белорусских фронтов, на формально своей территории, можно было натолкнуться на кого угодно.

И они натолкнулись — три фронтовых друга с инициалами Г., С. и П., оказавшиеся в лесу на приличном удалении от своей части. Допустим, выполняли там какое-то задание: прокладывали телефонный кабель или что-то еще в том же роде — и неожиданно увидели небольшую группу немцев. Вездеход-амфибия «Фольксваген-166», офицер, два-три солдата…

Немцы занимались интересным делом: закапывали в землю какой-то увесистый ящик. Оборудовали незаметный тайник. Закончить работу не успели: друзья ударили по ним в три ствола из ППС — почти в упор, из укрытия.

Сопротивления не было, фактор неожиданности сработал идеально. Возможно, в ответ прозвучало несколько разрозненных выстрелов, и одна из пуль сразила П. Либо П. погиб не в короткой перестрелке, а в последовавшей дискуссии о судьбе трофея, переросшей в ссору. В любом случае Г. и С. остались вдвоем.

Трофеем стал запертый сейф изрядных размеров. На теле немецкого офицера обнаружились ключи, но делу помогли мало: третий замок был цифровым, а спросить код было уже не у кого.

Посовещавшись, друзья приняли решение: завершить работу немцев, спрятать сейф, а затем, при первой же возможности, вернуться с надлежащим количеством взрывчатки и посмотреть, что лежит внутри. Так и поступили, причем поверх сейфа и слоя земли над ним опустили в яму тело немецкого офицера — если раскопает кто-то чужой, решит, что здесь всего лишь безымянная могила, и дальше копать не станет.

Либо вездеход оказался неисправен, либо в баке не осталось горючего (иначе немцам стоило бы прорываться на нем — но они решили уходить пешком, припрятав груз). Друзья загрузили в амфибию оставшиеся тела и откатили подальше от места стычки, благо весогабаритные характеристики «Фольксвагена-166» позволяли. После чего отправились к начальству с докладом о произошедшем — разумеется, исключив из истории и сейф, и офицера.

Илл. 23. Польша, 1944 год, советские бойцы с трофейным вездеходом-амфибией «Фольксваген-166». Видно, что машина небольшая, легкая, — по воспоминаниям одного из персонажей снимка, дотолкали брошенную немцами амфибию до расположения части вдвоем без особого труда.

Г. и С. (Геннадий и Семен, что уж темнить) просчитались в одном: сразу вернуться к тайнику с запасом взрывчатки не удалось, часть срочно перебросили на другой участок фронта, где назревало форсирование реки Нарев.

У друзей осталась карта, изъятая у мертвого офицера, — тот успел обозначить место тайника крестиком, рядом написал координаты. Но хранить такую карту у себя в солдатском «сидоре» чрезвычайно рискованно, легче легкого угодить в контрразведку СМЕРШ по подозрению в шпионаже, и, если даже не поставят к стенке, если удастся отделаться штрафбатом, все рассказав, раскапывать тайник и вскрывать сейф будут совсем другие люди.

Посовещавшись, карту немецкого офицера друзья уничтожили, предварительно сделав друг другу памятные наколки: зашифровав цифры шифром, казавшимся им чрезвычайно надежным.

Конспирология получилась забавная, вполне способная развлечь читателей дятловедческих ресурсов, и не только их.

Жаль, к расследуемой загадке отношения не имеет. Игра ума, не более того.

Гораздо важнее получить подтверждение, что кто-нибудь видел татуировки Золотарева перед тем, как он отправился в поход с группой Дятлова.

Но подтверждений нет.

Между прочим, почти месяц после увольнения с Коуровской турбазы Золотарев прожил в Свердловске, в квартире студента Согрина. Того самого, что десятилетия спустя повторял измышления о Неимоверно Секретной Ракете, но на простой и конкретный вопрос о татуировках так и не ответил. Если они были, он не мог их не видеть, прожив столько времени с Золотаревым под одним кровом. Чего уж проще: скажи «да» или «нет» и навсегда закрой вопрос. Не сказал. Юлил, менял тему — но так и не ответил. Любопытно, правда?