Герман Устинов - Смена эпох

В воздухе загудели вертолеты. Умницы ребята! Прослышав о грозе, поднялись в небо. «Довезешь?» — строго спрашивает Тимченко Филатова. «А как же вы?» — «За нас не бойся. Остаюсь еще с тремя лекарями…» В вертолете Филатов не выпускал жаркую руку Ришата из своей, следил за кровяным давлением, не давая опуститься ему ниже допустимого уровня. Редкими взглядами и фразами подбадривал Ряднова: «Ну что, прапорщик, зуб действительно отпустил?» Другим вертолетом летели раненые полегче. Приземлились прямо перед госпиталем, и через две минуты Абузаяров и Ряднов были на операционном столе.

…В этом госпитале я и познакомился с Сергеем Филатовым, 30-летним военврачом, выпускником Куйбышевского медицинского института. За тот свой первый бой он удостоен медали «За отвагу», недавно представлен к ордену. После событий, о которых рассказано здесь, прошло время. «Чем же они закончились?» — спрашиваю у Сергея. «Караван был задержан и обезврежен. Многие участники схватки с бандитами получили боевые награды, в том числе и все три моих санинструктора. Прапорщик Ряднов продолжает службу.

А Ришат Абузаяров недавно написал из Казани, что жив-здоров, на радость своим близким. Ну и, разумеется, нам, врачам, спасавшим его».

Сам Сергей Филатов продолжает ходить в дальние и ближние походы с советскими и афганскими автоколоннами, с саперами, поскольку его дело — это самая первая помощь солдату, место его работы — передняя линия огня. В госпиталь он командирован на короткое время. Понятно, не на отдых, не для передышки. «Прохожу стажировку в хирургическом отделении. Я же по специальности хирург, и нередко мне приходится выступать в своей прямой роли. Учусь у мастеров — здесь у нас настоящие асы».

Если верить официальным утверждениям руководителей Пакистана, и прежде всего главы его нынешней администрации Зия-уль-Хака, власти этой страны слыхом не слыхали о каких-либо афганских контрреволюционерах, окопавшихся на их территории, и уж, во всяком случае, не имеют с ними ничего общего. События в Северо-западной пограничной провинции этой страны еще раз разоблачили грубую фальшь и лицемерие пакистанского режима. Речь идет о расправе над советскими и афганскими военнослужащими, похищенными душманскими бандами на территории ДРА и тайно переправленными в Пакистан.

Как сообщили аккредитованные в Пакистане корреспонденты агентств, эти военнослужащие находились в контрреволюционном учебном лагере Бадабер, что в тридцати пяти километрах от центра провинции — города Пешавар. Лагерь находится вблизи аэродрома, с которого в свое время взял старт американский самолет-шпион У-2, пилотируемый Пауэрсом. Сейчас здесь иностранные «наставники» ведут спецподготовку душманов для участия в необъявленной войне против Демократической Республики Афганистан.

В сообщениях журналистов, в том числе и пакистанских, говорилось, что узники ждали своей участи в невероятно тяжелых условиях. Долгое время их держали в цепях и кандалах, жестокими пытками и изощренными унижениями стремились склонить к предательству. Однако наши и афганские воины вели себя с достоинством и гордостью. Они настойчиво добивались встречи с представителями советского посольства в Исламабаде или передачи их правительству ДРА. Пакистанские власти наотрез отказывались выполнить это законное требование.

Тогда горстка смельчаков обезоружила охрану и захватила склад с военным снаряжением. Заняв круговую оборону, восставшие вновь потребовали встречи с официальными представителями посольств СССР или ДРА в Исламабаде. В ответ исламабадские власти приняли решение использовать регулярную армию. Лагерь был окружен воинскими подразделениями. Началась жестокая многочасовая схватка. Используя оружие, захваченное у бандитов, небольшой отряд советских и афганских воинов уничтожил более ста контрреволюционеров и пакистанских солдат. Но силы были слишком неравны. Пакистанская солдатня в упор расстреливала оборонявшихся из орудий.

Пакистанские власти сделали все возможное, чтобы мир не узнал об убийстве советских и афганских военнослужащих на их территории. Решение замолчать трагические события под Пешаваром было принято на чрезвычайном заседании правительства. Однако тайное стало явным. Когда злодейское преступление в Бадабере было подтверждено неопровержимыми доказательствами, советский посол в Исламабаде передал президенту Пакистана решительный протест. С протестом выступил и МИД ДРА. В этих документах вся полнота ответственности за случившееся возлагается на пакистанскую администрацию.

Как же реагировал Исламабад? В ответной ноте пакистанского МИДа утверждается нечто совершенно немыслимое: будто инцидент в лагере вызван двумя передравшимися группировками душманов, а все остальное — безответственный вымысел пакистанских и зарубежных журналистов и будто бы советских военнослужащих на территории Пакистана не было и нет…

Какова была цена этому ответу? В Кабул из Пакистана удалось перебраться одному из бывших узников лагеря Бадабер. Мухаммад Шах — рабочий кабульского авторемонтного предприятия, обслуживающего советские автомобили «КамАЗ». Некоторое время назад на свой страх и риск он отправился в Пешавар на поиск своей жены и дочери, угнанных туда душманами из пограничного кишлака. Что было дальше, рассказывает он сам:

«Близ Пешавара меня задержали вооруженные афганцы. Расспросив, как я тут оказался, они предложили мне сесть в их «джип» и поехать туда, где все разъяснится. Так я попал в лагерь Бадабер, вернее, в его тюрьму, где меня затолкнули в темную, вонючую камеру. В первую же ночь бандиты сильно избили меня, назвав эти побои «крещением новичка». Избивали много раз и потом.

Днем меня и других заключенных заставляли работать — строить склады для оружия, казармы для бандитов, проходивших здесь воинскую подготовку. Очевидно, мы были обречены, потому что душманы и их наставники нисколько нас не стеснялись: мы хорошо видели, какое у них оружие, какая техника, сами разгружали автоколонну с прибывшими ракетами, минами, орудиями. Обычно при разгрузке присутствовали иностранные инструкторы, преподающие на курсах военной подготовки.

Работали мы на разных объектах, и я хорошо разглядел место нашего заключения. Огромная территория, примыкающая к высоким горам, без зелени, без воды, только десятки унылых строений. В двух из них размещались тюрьмы. Условия во второй, говорят, были куда тяжелее, чем в нашей.

Я пробыл в Бадабере уже три месяца, когда однажды в начале апреля нас послали на разгрузку дров. Их привезли два многотонных грузовика. Одну машину разгружали мы, другую же, к нашему неописуемому удивлению, русские. «Как они попали сюда?» — терялись мы в догадках. Однако машины были поставлены метрах в двадцати друг от друга, и охрана на сей раз состояла не из душманов, а из пакистанских солдат. Советские солдаты были сильно измождены и избиты, но держались бодро.