Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

К 2017 году Василий Вакуленко уже давно стал самостоятельной институцией. Музыкант с несколькими равновеликими амплуа, успевающий одинаково эффективно сочинять и массовый романтический рэп, и гангстерские хип-хоп-комиксы; глава одного из главных лейблов страны, давший путевку в жизнь Скриптониту, Матрангу и Ти-Фесту; телевизионный персонаж и твиттер-пересмешник; человек, который одинаково органично себя чувствует в рэперской разборке и на «Песне года» – и может почти одновременно поддерживать акции протеста и выступать на корпоративах у силовиков. Именно Вакуленко – как Баста – первым из российских рэперов собрал «Олимпийский», еще когда жанр далеко не все принимали всерьез, – и показал, что хип-хоп может стать успешной альтернативой шансону, сентиментальной музыкой для спокойных взрослых людей.

«Сансара» – не прорыв, а скорее самая наглядная демонстрация творческой универсальности Басты и ее положительных последствий. Благодаря объединяющей фигуре Вакуленко его пронзительную гитарную балладу о вечном обновлении человечества, в которой главное – не речитатив, но хоровой рефрен – вместе спели рокеры и рэперы, а также – что еще важнее – украинец Андрей Запорожец и российский патриот-консерватор Александр Ф. Скляр. Мы с тобой – одной крови: простая мысль, но и о ней приходится напоминать в суровые годы после событий 2014-го. И именно музыка делает это настойчивее всего.

Василий Вакуленко (Баста)

певец, автор песни

Вашим первым большим хитом на традиционном ТВ и радио стала песня «Осень». Это 2006 год.

Я сразу расскажу как есть: за то, что песня «Осень» попала на музыкальный телеканал, мы заплатили около 10 000 долларов. Тогда это были сумасшедшие для меня деньги. Мы их отдали и слепили на быструю клип.

Целенаправленное финансовое вложение в промо.

Да. Мы приносили музыку и все фыркали: «Что это такое?» Это сейчас все рэперы поют, а тогда петь было для рэпера странно. То есть я оказался между молотом и наковальней. Рэперы говорили: «Фу, попса. Певец, тоже мне». А на телеке говорили: «Это какой-то странный рэп. Не “Каста”, непонятно что». Тем не менее песню в ночной эфир поставили. Когда закончились «уплаченные» бабки, она удержалась, была в хит-парадах – ну и принесла мне какой-то фидбек. Причем там все перепутали: написали «группа “Баста”», не просто Баста. Это было смешно так – группа «Баста» и группа «Каста», обе из Ростова. Следующей должна быть группа «Раста», шутили тогда.

Потом песню «Мама» поставили на «Звуковую дорожку». Я получил отзывы от взрослых людей – но все равно это было несоизмеримо с тем, на что мы рассчитывали. Потому что вся индустрия была убогая. У меня есть определенные жизненные принципы и понятия – и мне идти с кем попало не хотелось. Мы решили, что будем заниматься развитием собственных соцсетей, просто как-то стараться крутиться. Над нами все смеялись и крутили [пальцем] у виска.

Но в итоге все сработало.

Да. При этом я чаще остаюсь в стороне [от традиционной эстрады]. Я с удовольствием принимаю участие, допустим, в «Голосе». Я в нем честно выигрываю, честно проигрываю. Мне кажется, что и для культуры в целом это неплохое движение. Потому что пришла более широкая аудитория – люди забивали в поиске «Баста Голос» и оставались со мной уже как слушатели. Открывали для себя русский рэп и находили еще параллельно каких-то артистов. Мне кажется, что это миссионерская работа. Плюс участие в проекте подарило мне большущий опыт, раскрепощение. Когда ты в прямом эфире на Первом канале поешь и поют твои участники, это стресс. Никакого тюна, ничего; это просто очень страшно. И естественно, я там присутствовал не как представитель профессии – а именно как человек, который пытался сделать что-то интересное, экспериментальное.

Вы же еще и пробили хип-хопу путь на большие концертные площадки – тоже, по сути, миссионерская работа.

Мы не пробили – мы просто делали смелые шаги, которые до нас никто не делал: все боялись взаимодействовать с хип-хопом. Мы взяли первый «Крокус» – все фыркали. Потом все рэперы начали выступать в «Крокусе». Потом мы сделали в Зеленом театре. «Фу, Зеленый театр – это болото рока». Все потом там выступили – и продолжают сейчас. Потом мы сделали половинку «Олимпийского» – все рэперы сделали половинку «Олимпийского». Потом мы сделали целый «Олимпийский» – но никто из рэперов, кроме нас, целый «Олимпийский» не сделал! Мы смелые – но это больше не ко мне, а к моей команде. К нашему партнеру Саше Беляеву, с которым мы с момента первого концерта в клубе Milk в 2010 году проделали громаднейший путь и по-прежнему работаем вместе.

То есть у вас какая-то изначальная стратегия?

Я изначально писал песни… Такая классическая история – чтобы стать популярным, заработать денег; уехать из плохого района, сделать все для своих близких. Другой вопрос, что я вкладывал в это душу и сердце. Писал песни про любовь. Потому что там, где я жил [в Ростове-на-Дону в 1990-е], писать песни про тяжелую жизнь не имеет смысла – она и так была вокруг. Поэтому я с симпатией смотрю на больших гангстеров и андерграунд-звезд, которые рассказывают про тяжести своей жизни; это забавно.

Ваш первый хит, «Моя игра», в том числе про тяготы жизни.

Понимаешь, мне было 18 лет. Это был какой-то первый текст более или менее осознанный, который я написал. Я как-то всегда во главу угла ставил процесс создания музыки – а потом уже меня интересовала результативность. Я сейчас пишу много песен, которые на хрен никому не нужны, а мне они приносят большую радость.

Как вы меняли свое отношение к поп-пространству российскому за время карьеры? В этом десятилетии у вас были дуэты с Алсу и Полиной Гагариной, например.

У меня и в прошлом десятилетии было такое: дуэт с Максим в песне «Наше лето». Я честно скажу: я толерантен здесь. Алсу мне нравилась еще с песни «Зимний сон» – все парни во дворе по ней с ума сходили. А Гагарина одна из лучших вокалисток страны, в топ-3 точно находится – могу с кем угодно поспорить по этому вопросу! Позиция от идейных рэперов – «Вот это попсэ»… Начнем с того, что андерграунд – часто промежуточная такая станция метро на пути от неизвестности и локальной популярности к признанию. Те, кто к этому стремился, но так и остался в андерграунде, возвели это в ранг фетиша – для них это своеобразное такое самолюбование. Разнообразие музыки позволяет нам формировать собственную индивидуальность. Представляешь, будет только русский рэп? Рехнуться можно будет.

А как вы к нынешнему засилью кальян-рэпа относитесь?