Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

Вы в эфире Первого канала пели живьем.

Я просто, повторюсь, очень внимательно отношусь ко всем таким мероприятиям и выступлениям. Я, может, не так хорошо образован – но историю я очень люблю. Я знаю, что такое рупоры со сцены и как люди частенько переобуваются на лету. Возможно, здесь я не прав – но я понимаю свою ответственность.

В истории российской поп-музыки практически не было взрывов – конкретных моментов, которые меняли все раз и навсегда. Однако с Монеточкой случилось именно это. Почти сразу после внезапного выхода спродюсированного Витей Исаевым альбома «Раскраски для взрослых» стало понятно: еще одна смена поколений случилась окончательно и бесповоротно, а 19-летняя Елизавета Гырдымова, начинавшая с юмористических школьных куплетов на фоно для «ВКонтакте», – теперь примерно самая важная российская певица. Уже через неделю от песни «Каждый раз» было не спрятаться – хотя даже клип на нее так и не сняли: успех тут был чисто органический, сарафанный, народный.

Явление Монеточки как сочинительницы и исполнительницы универсальных хитов обозначило, что на эстраду наконец явились люди, которые никогда не имели дело с ярлыком «попса» и которым поэтому не нужно ничего преодолевать. В этих песнях органически уживаются отсылки к Моби и Цою, эстетика ночных ларьков и прогрессивный грув, участливый патриотизм и тотальная (само)ирония – и к предшествующей ей популярной культуре, и к своей парадоксальной стране Монеточка относится без предубеждений, с живым интересом и настоящей любовью. То, что в ее первых песнях виделось комическим инфантилизмом, оказалось, пользуясь термином Эдуарда Успенского, незамутненностью: о мире вокруг себя Монеточка поет с интонацией мудрого ребенка, наивно и в то же время притягательно лукаво. Через два года, когда Гырдымова и Исаев запишут следующий альбом (а потом поженятся), все станет сложнее и еще интереснее – а пока вся страна напевает чудное летучее диско, которое изумительно точно фиксирует состояние переменчивой юношеской влюбленности.

Елизавета Гырдымова (Монеточка)

певица, авторка песни

Витя Исаев

саунд-продюсер

Как вы познакомились?

Исаев:Как-то раз, помню, сидел на Даниловском рынке, и мне пришло сообщение в «ВК»: «Привет, Витя, мне очень нравится твоя музыка. Давай сделаем что-нибудь вместе классное». И подпись – «Елизавета Монета». Если честно, я не помнил, кто это. Посмотрел на сообщение, не ответил – и закрыл. Пришел домой, открыл страницу и вспомнил, что, блин, на The Flow была эта девочка! И тогда посмотрел ее видео и написал: «Давай попробуем».

Монеточка:Я писала свои песни в гордом одиночестве – но чего-то мне не хватало. Приехала в Москву: мне так хотелось с кем-то общаться, тусить, делать что-то новое-клевое. И один мой друг из интернета сказал: «Лиза, послушай музыку этого мальчишки БЦХ». Я послушала, и мне так понравилось! Я даже скинула маме.

Было всего два случая, когда я кому-то сама писала с предложением что-то сделать вместе: это Витя и еще Александр Буйнов. (Смеются.) Когда вышел мой первый альбом «Психоделический клауд-рэп», я написала Буйнову: «Давайте запишем вместе песню». Но он отказал.

Исаев:Мы тогда встретились с Лизой на ВДНХ, она жила там в общежитии. Выкурили пачку сигарет. Лиза постоянно говорила: «Может, еще покурим?» – мы шли по парку и курили одна за другой. В такси меня от этого просто начало потом тошнить.

Монеточка:Я тогда маленькая была, и когда нервничала сильно, вот так спасалась этим курением.

Исаев:Но мы все обсудили – от Тарковского до каких-то вещей, которые в музыке нравятся…

Монеточка:Да мультики мы обсуждали!

Исаев:Следующее, что я ей скинул, уже было зарисовкой «Последней дискотеки».

Так быстро?

Исаев:Да. Причем она прислала куплеты в другой тональности совершенно, под другие аккорды. Я что-то переделывал, соединял вместе – и за две недели мы «Последнюю дискотеку» сделали.

Монеточка:Самое важное – что нам все очень сильно понравилось, поэтому мы решили, что на этом нельзя останавливаться.

Давайте еще больше в прошлое забежим – с чего вы начали заниматься музыкой как таковой?

Исаев:Помню, что в два года я впервые увидел по телевизору Цоя – он стоял в черном, в лучах света. Не помню, как это случилось, но я оторвал подлокотник у кресла и делал вид, что на гитаре играю. К слову, я после этого больше особо не слушал Цоя. Из детства помню кассеты Элвиса, «Битлз», Queen. Рок-н-роллы в духе «Johnny B. Goode» мне особенно нравились. Меня отдали в музыкальную школу на фоно, но с первого раза не взяли – дали какое-то простое задание, и я не смог его сыграть. Тогда я пошел на подготовительные курсы в музыкальную гимназию – там мне дали Баха, я его выучил за неделю и сдал на «отлично», чуть ли не лучше всех. Но учился в музыкалке я в итоге очень плохо – потому что не совсем понимал, как классика связана с тем, что я хочу рок-н-ролл играть. Меня даже спрашивали: «Ты какой инструмент хочешь, мальчик?» Я сказал: «Гитару». Они все смеются: «А что же ты на фоно пошел?» Видимо, пальцы были короткие, поэтому фоно.

Я проучился с грехом пополам, потом бросил – и в девять лет пошел учиться на барабанах. Закончил за четыре года, барабаны сдал хорошо, поиграл на них с братом в группе – а потом решил: «Хочу петь и играть на гитаре». С 13 до 18 лет я увлекался музыкой в диапазоне от Korn и Deftones до Майка Паттона – Faith No More, Mr. Bungle, Fantomas… Однажды я понял, что эта музыка мне больше ничего не дает, и начал любить джаз и фьюжн. Начал на гитаре заниматься по джазу, хотел импровизировать. Потом у меня была поп-группа в духе Джона Мейера – достаточно неплохая даже по нынешним моим меркам.

Я переехал в Москву [из Ульяновска], чтобы всем этим заниматься; группу позвали в первую же неделю на радио «Маяк», но нас быстро убил московский быт. Мы стали жить в разных местах, кто-то женился, я устроился в оркестр Олега Меньшикова – шесть лет там проработал. Дальше в какой-то момент я понял, что никак не обращаю внимания на электронную музыку; в нее я вник, когда был в гостях у друга. Мы покурили, меня сильно заморило – и я помню, как чуваки сидели на кухне и говорили: «Блин, такой вот есть тип, у него второй альбом вышел». Они врубили [альбом Джеймса Блейка] «Overgrown», песню «Retrograde». Я сижу, слушаю – ну фоно, ну барабаны электронные. Но потом там начинается этот момент с глайдом (издает звук пикирующего самолета) – и ты просто чувствуешь телом, как тебе плохо становится, как этот звук тянет тебя… И я понял, что вот: я в первый раз слышу электронную музыку, которая настолько же живая, прямо материальная, как и любая «живая» музыка. И что мне хочется научиться такое делать.