Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

«Любимка» разъебала страну. Это не просто хит, это гиперхит. Но ты никогда не знаешь, почему тот или иной трек становится хитом! Может быть, все дело в том, что в этом треке была проделана серьезная работа, а может, в том, что она ушла в TikTok. Была дикая волна: появились выступления, появились деньги, все на нас обратили внимание. Дальше был просто вопрос, останемся ли мы авторами одного трека. Я думаю, мы доказали, что песни мы умеем писать классные.

Новые механизмы популярности иногда приводят к не менее парадоксальным результатам, чем старые. Благодаря труднопостижимым механизмам виральности «ВКонтакте» и TikTok одним из главных хитов 2019 года в России стала выпущенная предыдущей осенью песня, которую почти целиком пропела певица Элла, а написал Феликс Бондарев – человек-рок-н-ролл, с 18 лет бороздивший Россию с гитарой и компьютером и успевший к тому времени поиграть в «Мумий Тролле», поучаствовать в перезапуске группы «Сансара» и сделать с десяток собственных проектов. Некоторые поклонники вкрадчиво нежного напева про «не мешай», вероятно, были фраппированы, придя на концерт RSAC и услышав классические сочинения группы вроде «Лижи ее, сука»; но по итогу получилась одна из самых ярких интервенций андерграунда на эстраду: вряд ли кто-то из тех, кто десять лет назад слушал песню Бондарева про красную «девятку», мог представить, что когда-нибудь он будет выступать в Кремлевском дворце и записывать дуэты с Елкой.

Феликс Бондарев

лидер группы, автор песни

Полжизни я проиграл в футбол – мне всегда нравилась эта игра. Футбол развил во мне более нахальные качества, которые мало встречаешь в музыкальной сфере – там все немного нежнее, чем в спорте. В командном спорте ты на одном поле с гиенами; все футболисты – гопники. А я же еще и защитник: начинаю выводить всех на себя, со мной пытаются жестко играть – а я играю еще жестче. В общем, я действовал всегда довольно нахально. И когда занялся музыкой, понимал, что играю в ту же игру – только уже с реальными людьми.

Работать я не пытался никогда в жизни. Я бросил образование. Мои родители впряглись в европейское образование в Эстонии – академия Nord. Я поступил туда, полтора года полазил там, спился, влюбился и вернулся. Но родители меня поддерживали всегда. Я показывал им, что я, возможно, что-то делаю плохо – но правильно. Представьте: мне 20 лет, я живу без денег, где-то лазаю, у кого-то что-то занимаю, какие-то отчисления с The Brian Jonestown Massacre [183]приходят. Ну, весело. Меня позвал Илья Лагутенко поиграть в «Мумий Тролле». Спустя время я могу сказать, что в таких вещах надо обо всем договариваться. Я думал тогда, что это будет, например, как в клубе MOD в Питере: ты отыграешь, а тебе что-то заплатят. А по итогу я выживал за счет суточных. В какой-то момент я понял, что мне легче все делать одному, ушел из «Мумий Тролля» и вернулся в коммуналку, за которую даже не мог заплатить на тот момент.

У меня все в жизни идет периодами. Если я расстаюсь с девушкой, то больше в этом городе жить не собираюсь. Когда я расстался в Питере, я начал свое путешествие по тусовкам: Москва, Красноярск. В Иркутске прожил два месяца в 2011 году. Просто так – приехал с диджей-сетом. Делать там было нехуй: два клуба в городе, температура −40. Тусили у какого-то чувака, который занимался мебельным бизнесом. Я пошел в туалет – смотрю, а у него валяются там журналы Rolling Stone. И один из них – тот выпуск, где интервью со мной. Я ему показываю: «Гляди, что есть!» Вот так и начал у него жить там. А потом я понял, что надо же куда-то возвращаться. Денег нет, ничего нет. Мы пошли посмотреть расписание – но в Питер самолет был только в субботу, а это был понедельник. Я сказал, что не выдержу. Был рейс в Екатеринбург в среду. Я сказал, что знаю там людей – давайте туда. Этими людьми была группа «Сансара». Я приехал – они мне предложили сыграть пару сетов, чтобы заработать на билет до Питера, и зайти к ним на студию. В итоге меня там полюбили, и я полюбил группу – и я там остался. Начал записывать альбомы с Сашей [Гагариным, лидером «Сансары»]. Попросил уволить всех синтезаторщиков и сказал: «Так, мы теперь будем рок-группой!» Мы вдвоем записали альбом «Игла» в 2012 году и начали кататься с концертами. Вот тогда я и понял, что я на вторых ролях – и мне нравится эта позиция. Я в группе, я четко командую, что делать музыкантам, мы играем мой материал – но я не пою.

В 2014 году я вернулся в Санкт-Петербург. То есть сначала в Кингисепп: полгода там жил у мамы, не вылезая никуда. У меня был тогда совсем кризис уже и выгорание. Видимо, заигрался с «Сансарой» настолько тесно, что понял, что я могу себя просто потерять – то есть превратиться просто в басиста, у которого когда-то был какой-то потенциал. Да и внутри коллектива уже начались проблемы… Ну просто все устали от меня в какой-то момент. И я устал уже – и от города устал, стало тесно и скучно. А когда вернулся в Кингисепп, летом записал за неделю альбом [своего проекта] «Воллны» дома. Я просыпался утром с похмелья, в одиннадцать утра садился за запись, в три это все заканчивал… Потом возвращалась мама с работы, я ей помогал с сестрой. Потом начали какие-то концерты с «Воллнами» происходить. А потом я оказался в Швейцарии, в Цюрихе. Мне чувак не заплатил за диджей-сет в Union в Петербурге и спросил, есть ли у меня загранпаспорт с собой. А у меня всегда был загранпаспорт, потому что я иногда ездил в Эстонию к отцу. Ну и на следующее утро он оформил мне билет в Цюрих и сказал: «Я тебе не заплачу за сет, но мы с тобой потусим». А он сам гражданин Швейцарии. Это был как раз 2014 год, Чемпионат мира по футболу. И к тому же мы попали на концерт The Brian Jonestown Massacre! Вот это меня как раз и привело в порядок. Почему-то мне это таких сил придало – я понял, что до сих пор могу быть адекватным и актуальным. Затем я вернулся в Россию и решил, что пора сделать себе тур. Склеил кое-как – ездил просто с ноутбуком и бутылкой водки. Когда я вернулся, то у меня было тысяч семьдесят где-то. Я очень удивился и понял, что все это как-то работает и во что-то может превратиться.

Наступил 2015 год, в моей жизни появилась группа «Щенки». Мы с Максимом [Тесли, вторым участником группы] оба из Кингисеппа, знакомы с 2007 года. Он начал просто бросаться идеями – вот мы и решили попробовать. И с самого начала что-то получилось – я даже тогда удивился. C RSAC я старался везде лезть, но везде меня посылали – а «Щенков» как-то сразу все полюбили. «Щенки» начали приносить деньги, а «Макулатура» [184]начала деньги увеличивать. Стало интересно: я уже мог позволить себе и слетать – например, в Таиланд, в Италию.

Когда я уходил из «Макулатуры», у меня было чувство, что завершается вся моя питерская жизнь в принципе. Я уже тогда был готов бежать от всего: от людей, с которыми я общаюсь, от города, от семилетних отношений – от всего. И вот я встретил в Новосибирске девушку, с которой потом пересекся через месяц в Петербурге, – и все, началась новая жизнь. Я понял, что я хочу ее – и что я хочу жить в Москве и хочу иметь свою группу. Старт этому был дан, когда мы праздновали мой день рождения. Тогда я уже тесно общался с [экс-лидером группы «Нервы»] Женей Мильковским, и мы на мой день рождения собрали состав: я, Мильковский на гитаре, Леня Затагин из Tesla Boy на басу и барабанщик «Нервов» Леша [Бочкарев] на барабанах. Мне так понравилось! Мне тогда исполнилось 28. Я понял, что эта конченая цифра 27 исчезла – можно теперь начинать новую жизнь. Я себя обновил, начал с нуля и записал альбом RSAC «Голые факты». Решил так: ладно, если это игра, то сейчас она будет по-взрослому. Это будет промо, это будет релиз, это будет лейбл. Я абсолютно случайно познакомился в Таиланде с Леной Савельевой, директором Noize MC. Две змеи сошлись – ей понравился альбом. Причем никто тогда не обращал внимания на песню «Поезда», которую я как раз записал с Эллой! А потом мне начали приходить от Лены отчеты по стримингу – и там песня «Поезда» лидирует везде, причем с большим отрывом. А ведь это был одноразовый жест поначалу. Элла написала мне в инстаграме: «Хочу фит». Я ответил: «Пофиг, давай».