Павел Щеголев - Охранники, агенты, палачи

23 июля 1910 года исправляющий должность директора Департамента полиции С. П. Белецкий представил следующий доклад товарищу министра внутренних дел П. Г. Курдову.

Мещанин местечка Дубоссары, Херсонской губернии, Берко Янкелев Батушанский (псевдоним «Бабаджанов») состоял секретным сотрудником Екатеринославского охранного отделения до начала 1904 года. На службу в названное отделение он был приглашен в начале сентября 1902 года. Несмотря на кратковременное его пребывание в Екатеринославе, куда он приехал лишь в августе, в конце октября того же года он уже стал сообщать начальнику отделения ценные сведения в смысле освещения противоправительственной деятельности местной еврейской интеллигенции, а в декабре, когда он устроил в Екатеринославе зубоврачебный кабинет, Батушанский сделался положительно центром, которому были известны самые конспиративные замыслы социал-демократической и социально-революционной организации, действовавших в Екатеринославе, а также «Организационного комитета Екатеринославского высшего горного училища». Лично Батушанский ни к одной из организаций не принадлежал, несмотря на усиленное приглашение его принять активное участие в одной из таковых. Продолжая в 1903 году по-прежнему стоять вне организации, Батушанский с начала года сообщал самые подробные и обстоятельные сведения о происходившем в социал-демократической организации расколе и затем разделении ее на «рабочую группу» и «группу искровцев», с указанием выдающихся деятелей в обеих группах. В начале марта 1903 года он доставил начальнику отделения в рукописи те воззвания, которые вновь образовавшийся «Организационный комитет Российской социал-демократической рабочей партии» предполагал издать по поводу демонстративного празднования дня 1 мая 1903 года. Благодаря ему же начальник Екатеринославского охранного отделения имел возможность немедленно выяснить всех делегатов упомянутого «Организационного комитета», приезжавших в Екатеринослав для организации местной группы «искровцев», а равно благодаря ему же были немедленно по прибытии в Екатеринослав выяснены супруги Азриель и Сара Кушель, приехавшие для постановки в Екатеринославе тайной типографии, которая и была арестована 24 мая 1903 года. Заключенный 27 того же мая в тюрьму сроком на 4 месяца по делу, по которому Батушанский привлекался в 1902 году в Кишиневе, он и во время нахождения в тюрьме всеми зависящими мерами содействовал выяснению деятельности преступных организаций и предупредил своим сообщением замысел политических арестованных отравить мышьяком чинов тюремной администрации и затем совершить общий побег. Произведенным под благовидным предлогом осмотром тюремных помещений действительно было обнаружено фунта мышьяку, но дело не возбуждалось, так как власти не могли установить, кому этот мышьяк принадлежал. Освобожденный из тюрьмы 27 сентября 1903 года, Батушанский, несмотря на сильное расстройство нервной системы, благодаря 4-месячному тюремному заключению, немедленно занялся разработкой состава местных преступных организаций и к половине октября выяснил более видных из них, а также и местонахождение тайной типографии социалистов-революционеров, а затем сообщал весьма ценные сведения о действовавшем «Екатеринославском социал-демократическом комитете», относительно самых конспиративных сношений и задач комитета.

При всем этом Батушанский, как сотрудник, проявлял весьма ценное качество — фотографическую точность передачи всех сведений, с крайне осторожными и всегда основательными личными предложениями, и, кроме того, глубокую обдуманность каждого своего шага и действия. При таких качествах Батушанский представлялся не только весьма полезным и достойным полного доверия сотрудником, но и лицом, безусловно способным работать вполне самостоятельно, без непосредственного контроля, так как вполне усвоил себе задачи розыска, и имел навык быстро и всегда верно ориентироваться в окружающих обстоятельствах.

Ввиду изложенного, Департамент полиции возбудил перед г. министром внутренних дел ходатайство о предоставлении Батушанскому права ходатайствовать о назначении ему пожизненной пенсии в размере одной тысячи двухсот (1200) рублей в год, если он будет скомпрометирован в революционной среде не по своей вине. Означенный доклад 15 января 1904 года получил утверждение покойного статс-секретаря Плеве, о чем был поставлен в известность начальник Екате-ринославского охранного отделения телеграммой следующего содержания: «Объявите Бабаджанову, что доклад по делу обеспечения его министром утвержден», а вслед за сим 17 января 1904 года отправлено письмо полковнику Шульцу для объявления Батушанскому такого содержания: «15 сего января Департаментом полиции был представлен его высокопревосходительству г. министру внутренних дел доклад о предоставлении секретному сотруднику вверенного вам отделения «Бабаджанову» (с обозначением его действительного звания, имени, отчества и фамилии) права ходатайствовать о назначении ему пожизненной пенсии в размере одной тысячи двухсот (1200) рублей в год, если он, «Бабаджанов», будет скомпрометирован в революционной среде не по своей вине. На этом докладе г. министр изволил положить резолюцию: «Согласен».

По получении указанного уведомления, Батушанский ликвидировал устроенный им в г. Екатеринославе зубоврачебный кабинет, который давал ему определенное положение в обществе, и, сообразно с интересами политического розыска, выехал за границу, где первоначально работал в партии социал-демократов, а затем, вследствие благоприятно сложившихся для него обстоятельств, получил возможность освещать преступную деятельность максималистов [204], и одним из наиболее важных дел, данных им, является приезд его из-за границы в Россию с несколькими максималистами; результатом представленных по сему делу Батушанским сведений были произведенные по Москве и Санкт-Петербургу ликвидации местных групп социалистов-революционеров-максималистов (Людмила Емельянова, княжна Мышецкая, Иван Коломейцев и др.).

Осенью 1909 года получились указания, что Бурцев, продолжая свои поиски в деле раскрытия секретных сотрудников заграничной агентуры, предъявил обвинение в провокаторстве Батушанскому, о котором ему удалось получить некоторые указания от бывшего наблюдательного агента Леруа, подтвержденные, по заявлению Батушанского, бывшим секретарем Лопухина.

Ввиду сего состоялся товарищеский суд, имевший 17 заседаний, на которых свидетельскими показаниями, документами и собственным сознанием Батушанского он был признан провокатором, причем в постановлении суда обращает на себя внимание следующее место: «Будучи, по-видимому, напуган открывшимися разоблачениями провокаторов (например, максималиста Кенсицкого, его знакомого по группе), Батушанский отдалился от всяких революционных кругов, для чего переехал на правый берег Сены. После этого, по его собственному рассказу, подтверждающемуся представленными им письмами, начинаются усиленные побуждения его со стороны начальника заграничной полиции Гартинга, с угрозами, также и с предложениями крупных денежных вознаграждений, продолжать прерванную деятельность тайного агента».