Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

13 ноября 1919 г. был опубликован меморандум, подписанный политическими представителями чехословацкого государства в России Б. Павлу и доктором В. Гирсой: «Невыносимое состояние, в каком находится наша армия, вынуждает нас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить собственную безопасность и свободное возвращение на родину, вопрос о чем разрешен с согласия всех союзных держав… В настоящий момент пребывание нашего войска на магистрали и охрана ее становятся невозможными просто по причине бесцельности, равно как и вследствие самых элементарных требований справедливости и гуманности. Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрел без суда представителей демократии, по простому подозрению в политической неблагонадежности, составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию. Такая наша пассивность является прямым следствием принципа нашего нейтралитета и невмешательства во внутренние русские дела, и она-то есть причина того, что мы, соблюдая полную лояльность, против воли своей становимся соучастниками преступлений. Извещая об этом представителей союзных держав, мы считаем необходимым, чтобы они всеми средствами постарались довести до всеобщего сведения народов всего мира, в каком морально-трагическом положении очутилась чехословацкая армия и каковы причины этого. Мы сами не видим иного выхода из этого положения, как лишь в немедленном возвращении домой из этой страны, которая была поручена нашей охране, и в том, чтобы до осуществления этого возвращения нам была предоставлена свобода к воспрепятствованию бесправия и преступлений, с какой бы стороны они ни исходили» ( Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. 2. М., 2004. С. 361–162).

Адмирал на него ответил, политики со своей стороны тоже, и эти ужасные выяснения продолжались во время отступления.

В ноябре – декабре я встречал немало таких поездов от востока Байкала до Читы.

Речь идет о Зборовском сражении между русскими и австро-венгерскими войсками в июне 1917 г., одном из эпизодов Июньского наступления. В этом сражении впервые участвовали части, сформированные из пленных чехов и словаков. Оно завершилось победой русских войск, сыграло роль в подъеме национального самосознания чехов. Значение исхода сражения для фронта явно преувеличивается автором.

В отдельных частях, где я побывал, 40 % солдат окончили бакалавриат.

Во время оккупации Транссиба 360 колонн, созданных чешскими добровольцами, воевали с партизанами. Когда об этом говорили адмиралу или его окружению, ответ был один: «Они стараются не для России, они защищают свои собственные поезда».

Фактический захват Чехословацким корпусом Транссибирской железнодорожной магистрали крайне осложнил положение отступавших частей Российской армии. В опубликованном незадолго до сдачи Омска обращении чешского командования к союзным державам оно объявило себя свободным от всех обязательств перед Россией и сообщало об организации эвакуации по железной дороге лишь в соответствии с нуждами чехословацких войск. На практике это означало пропуск на Восток многочисленных чешских эшелонов и составов с имуществом и задержку западнее станции Тайга всех русских поездов. Действия чехословаков превратили неудачи войск Восточного фронта в катастрофу. Транссибирская магистраль была единственной коммуникацией для армии, от бесперебойной работы которой зависела ее боеспособность. С ее утратой армия оказалась отрезанной от тыла, не могла эвакуировать раненых и получать снабжение и помощь. «Захват чехами железной дороги в свое исключительное пользование вызвал невозможность дальнейшего планомерного отступления Сибирской армии, – писал в эмиграции полковник А. Е. Котомкин. – Она не имела куда укрыться, увернуться от наседавшего врага. К ее услугам оставалась, если хотите, застывшая под снежным покровом сибирская тайга, таежные санные дороги, безлюдные просторы, скованные морозами. Это кажется невероятным, но так и случилось – Сибирская армия сошла с железной дороги и по льдистым рекам, тайгою стала уходить на восток» ( Котомкин А. Е. О чехословацких легионерах в Сибири // Великий Сибирский Ледяной поход / сост., науч. ред., предисл. и коммент. С. В. Волкова. М., 2004. С. 428).

Вспомним, что польские войска, которыми командовали хуже, оказались в руках Советов.

Решение, позже ратифицированное высшими комиссарами союзников в Иркутске.

Император Николай II ездил на двух, великий князь Николай Николаевич на одном. Русские упрекали чехов в том, что их эшелонов слишком много. Поезда были рассчитаны на удобно размещенных 100–150 человек и большое количество багажа. Не надо забывать, что чехи прожили в Сибири больше двух лет, что беспорядочное отступление и большие расстояния между гарнизонами не дали им возможности реорганизоваться. Они реорганизуются позже, перед тем как попасть в японскую зону.

В этом же обращении, требуя от Сырового приказа о прекращении самоуправства чешских войск и пропуске эшелона Колчака на Восток, Каппель вызвал его на дуэль: «Я, как главнокомандующий армиями Восточного фронта, требую от вас немедленного извинения перед верховным правителем и армией за нанесенное вами оскорбление и немедленного пропуска эшелонов верховного правителя и председателя совета министров по назначению, а также отмены распоряжения об остановке русских эшелонов. Я не считаю себя вправе вовлекать измученный русский народ и его армии в новое испытание, но если вы, опираясь на штыки тех чехов, с которыми мы вместе выступали и, уважая друг друга, дрались в одних рядах во имя общей цели, решились нанести оскорбление русской армии и ее верховному главнокомандующему, то я, как главнокомандующий русской армии, в защиту ее чести и достоинства, требую от вас удовлетворения путем дуэли со мной» ( Вырыпаев В. О. Каппелевцы // Каппель и каппелевцы / [сост. Р. Г. Гагкуев, В. Ж. Цветков и др.]. 3-е изд., испр. и доп. М., 2010. С. 336–337). Сыровой так прокомментировал письмо главкома армии: «Генерал Каппель даже вызвал меня на дуэль будто за оскорбление, нанесенное Сибирской армии задержанием поездов Колчака и других беженцев. Не отвечаю на этот вызов, как следовало бы, единственно ввиду тяжелого душевного состояния генерала Каппеля» ( Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. 2. Ч. III. М., 2004. С. 430).