Джон Хемминг - Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации

Такое путешествие с целью доставить подати в дом энкомендеро часто являлось единственным соприкосновением индейца с жизнью испанцев. Многие индейцы предпочитали остаться в лачугах на краю города, чтобы выполнять неквалифицированный труд. Любое сельскохозяйственное бедствие давало толчок для этой печальной миграции, которая продолжается и по сей день.

Власть энкомендеро не заканчивалась с получением огромных податей. Теоретически они не обладали ни гражданской, ни уголовной юрисдикцией. Но на практике они осуществляли не оспариваемый никем контроль за своими индейцами. В отдаленных сельских районах ничто, кроме совести и закона Божьего, не ограничивало поведения энкомендеро в отношении своих подопечных. Эрнандо де Сантильян описывал, как они заполняли тот вакуум, который образовался после свержения власти Инки и его аппарата управления.

«Каждый энкомендеро сам стал Инкой. Таким образом, благодаря своим энкомьендам они пользовались всеми правами, податями и услугами, которые каждый край предоставлял Инке, плюс те, которые они добавили к ним». Хотя сами энкомендеро и не проживали постоянно в своих энкомьендах, они неизменно нанимали одного или нескольких управляющих или дворецких, чтобы надзирать за процессом сбора податей. Эти управляющие были бедствием для индейцев. Будучи обычно низкого происхождения, они видели свою задачу в том, чтобы максимально увеличить размер податей, получаемых с энкомьенды. Они организовывали сельскохозяйственные работы индейцев, основывали мастерские на местах, вели торговлю с испанскими купцами и внедряли европейскую культуру и агротехнику. Управляющие часто были грамотными и компетентными людьми, и, естественно, они рассчитывали получить для себя дополнительную прибыль. Более низкое положение занимал испанец-эстансьеро, крестьянин, который жил среди индейцев и присматривал за их стадами и плантациями. Те энкомендеро, которые оказались настолько удачливыми, что в их собственности оказались рудники, также нанимали испанских рудокопов для их эксплуатации. Эти рудокопы имели квалификацию, и труд их высоко оплачивался.

Постановление испанской короны вселило надежду, что индейцы будут платить меньший налог, чем они платили при инках, и некоторые испанцы верили, что так оно и будет. Но Франсиско Фалькон был уверен, что «индейцы вынуждены платить значительно больший налог, чем во время правления Инков», и он подчеркнул важные отличия испанской системы налогообложения от системы инков. Большая часть податей, получаемых во времена инков, хранилась на складах для блага народа, особенно в периоды кризисов. Пока индейцы работали, их обеспечивало государство, и они знали точно, сколько дней в году они должны работать. При испанцах за весь свой труд индейцы не получали ничего, и единственной пользой от этого было освобождение от воинской службы во время межплеменных или экспансионистских войн. Перуанцы оказались выдернутыми из-под крыла великодушной, почти социалистической, абсолютной монархии и брошенными в жестокий мир феодальной Европы. Из-за языкового, образовательного и расового барьера они остались в самом низу феодальной структуры, и только крошечная горстка инкской и племенной знати смогла оценить более утонченные стороны европейской цивилизации постренессансной эпохи. Основная масса перуанцев (атунруна) видела, что их владык инков заменили испанцы; но при этом обмене они сильно проиграли.

Во время завоевания инки внедряли систему управляющих, назначаемых центральной властью. Эти имперские чиновники, входящие в знаменитую ступенчатую десятичную систему управляющих, занимали места привычных вождей ассимилированных племен. Эти вожди — инки называли их «курака», а испанцы дали им название «касики», которое пришло из стран Карибского бассейна, — были низведены до положения почетных подставных лиц, отвечавших, как правило, за сбор податей и формирование групп рекрутов из своих племен для отбытия трудовой повинности. После свержения власти инков и их унижения хрупкое соотношение сил в их административной системе рухнуло, и Манко не смог восстановить его в течение двух лет перед своим восстанием. В смятении индейцы обратились за руководством к своим традиционным племенным вождям. Именно потому, что курака индейцев-чачапояс, индейцев-уанка в Хаухе и племен Чаркаса отказались пойти за Никой, второе восстание 1538-1539 годов потерпело поражение. Вожди ухватились за завоевательный поход испанцев как за возможность восстановить свое полновластие над своими племенами. В это же самое время самые предприимчивые инки-чиновники в центре пытались остаться у власти в качестве региональных курака. И те и другие пытались утвердиться в качестве вождей, чья власть передается из поколения в поколение. Дамиан де ла Бандера писал о традиционных вождях племен: «При инках они обладали очень небольшой юрисдикцией или властью над индейцами. С приходом испанцев и падением правления инков они поднялись и присвоили себе всю собственность и привилегии, которые принадлежали Инке, включая гражданскую и уголовную юрисдикцию, которой до этого они не обладали. Каждый из них на своей навозной куче стал тем, кем был Инка во всем королевстве». Сьеса де Леон писал о втором типе курака: «Когда пришли испанцы, многие из [местных правителей] сохранили в своих руках постоянную власть в определенных провинциях. Я знаю некоторых из них, и их власть была так прочна, что их сыновья унаследовали собственность других». Руминьяви в Кито и Иллья Тупак в Уануко являлись примерами таких правителей-инков, которые старались сохранить навсегда свое господство. Поло де Ондегардо сказал об обоих типах: «С тех пор как христиане ступили на эту землю, „…“ курака и их сыновья захватили более полную и широкую свободу действий, чем им была дана раньше. Каждый стал Инкой в своем крае». Фелипе Гуаман Пома де Аяла, который, будучи метисом, испытал на себе страдания коренного населения, писал, что с падением империи инков «существовавшая иерархия исчезла. Вместо этого индейцы, занимающие низкое положение, воспользовались сумятицей и создали для себя маленькие королевства или стали курака, не имея на это права по рождению».

Захвату власти со стороны курака способствовало дробление страны, вызванное системой энкомьенд и гористым рельефом, который весьма эффективно отделял одну долину от другой. На самом деле при передаче в дар большей части энкомьенд назывались имена конкретных курака, а район репартимьенто был обозначен как находящийся под управлением этих курака. Но во многих случаях границы энкомьенд нарушали границы провинций империи инков, давая главам крохотных общин возможность заявить о себе как о независимых владыках.