Джон Хемминг - Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации

Беглые сторонники Альмагро испытывали скуку и беспокойство в своем убежище, расположенном в джунглях с влажным климатом. Их приободрил благоприятный ответ, полученный от вице-короля, и им придала еще больше смелости весть о том, что вице-король заключил под стражу их врага Баку де Кастро и собирался схватиться с Гонсало Писарро, братом человека, которого они убили. Возможно, они также вели переписку с Алонсо де Торо в Куско, который посоветовал им, что их шансы на прощение несравнимо увеличатся, если они смогут избавиться от Инки. Они решили убить Манко, «так как, без сомнения, вице-король простил бы их за такую выдающуюся услугу и наградил бы их». Мендес предложил, чтобы убийство произошло до того, как войска Манко вернутся со своей вылазки в окрестности Куско. Служанка-индианка Франсиско Барбы подслушала заговорщиков и тщетно пыталась предупредить Инку. Манко не обратил на это внимания. Инка надеялся, что вернет себе бразды правления в Куско при вице-короле или что его государство в Вилькабамбе сможет получить суверенитет, если он поможет роялистам в борьбе с мятежниками Писарро. Но надеждам как Инки, так и его гостей было суждено разбиться вдребезги из-за еще одного предательства со стороны испанцев.

Когда семеро беглецов появились в Виткосе, военачальники Манко хотели убить их немедленно. Это Инка позволил им остаться в живых и находиться у него в качестве гостей при условии, что их лишат оружия. Он, бывало, играл с ними в различные игры, и его любимым времяпрепровождением было метание в цель лошадиных подков. Этим они и развлекались, когда Диего Мендес внезапно вытащил спрятанный кинжал. Он навалился на Инку сзади в тот момент, когда тот собирался метнуть подкову. Мендес с товарищами нанесли несколько колющих ударов человеку, чье гостеприимство когда-то спасло им жизнь. В это время девятилетний Титу Куси находился со своим отцом и позднее писал: «Мой отец, чувствуя, что ранен, пытался защитить себя, но он был один и невооружен, а их было семеро вооруженных мужчин. Весь израненный, он упал на землю, и они посчитали его за мертвого. Я был всего лишь ребенком, но, видя, как обращаются с моим отцом, я хотел подойти и помочь ему. Но они в ярости обернулись ко мне и метнули в меня копье, которое едва не убило и меня насмерть. Я был страшно напуган и спрятался в зарослях. Они искали меня, но им не удалось меня найти». Слуги прибежали к истекающему кровью Инке, но спустя три дня он умер. Его убитые горем подданные забальзамировали тело Манко и перевезли его из Виткоса в Вилькабамбу.

А испанцы-убийцы подбежали к своим лошадям и во весь опор поскакали по дороге в Куско. Они ехали всю ночь, но, не заметив тропинки, ведущей через заросшие лесом горы, они остановились в большом доме с соломенной крышей. Индейцы в Виткосе тем временем отправили бегунов, чтобы предупредить войско, направляющееся в Котамарку. Бегуны встретили его, когда оно возвращалось вместе со своими пленниками. Римачи Юпанки с отрядом лесных лучников повернул назад и схватил испанцев на лесной тропинке. Кого-то из убийц стащили с коней; другие отступили к дому, но индейцы навалили хвороста у входов и подожгли его. Тех убийц, которые не сгорели в огне, закололи копьями или подстрелили, когда они выбегали из пылающего дома. «Всем им пришлось умереть очень жестокой смертью, а некоторые сгорели».

Так закончил свои дни Инка Манко. Воин-герой, который столько раз противостоял армии испанцев и скрывался от своих преследователей, стал жертвой испанского вероломства. Он получил удар кинжалом в спину от людей, чьи жизни он пощадил и которые пользовались его гостеприимством в течение двух лет. Это были те же самые люди, которые закололи его врага, Франсиско Писарро. Смерть Манко была трагической потерей для коренного населения Перу. Он был единственным принцем королевского дома инков, чье происхождение и упрямое мужество пользовались уважением в равной степени как у испанцев, так и у индейцев. С падением братьев Писарро Манко, несомненно, мог бы вести переговоры о возвращении в оккупированное испанцами Перу на выгодных для себя условиях. Но, будучи неукротимым патриотом, он, возможно, предпочел бы править в своем крохотном, но независимом государстве инков в Вилькабамбе.

Нет сомнений в том, что предатели-испанцы планировали это убийство в надежде завоевать славу и признание этим эффектным поступком. Они приурочили свое нападение к тому моменту, когда в конце 1544-го — начале 1545 года большая часть армии Манко угрожала Куско, и им почти удалось скрыться.

Многие испанцы стыдились того, что уже во второй раз от рук испанцев погибает Великий Инка. Те же самые хронисты, которые приукрашивали казнь Атауальпы, так же стали искать оправдание для этого низкого предательства и нарушения законов гостеприимства. Из-за того, что убийство произошло во время игры с метательными подковами, они заявили, что это было сделано гордым испанцем под влиянием внезапного порыва гнева, так как он почувствовал себя оскорбленным Инкой. Но ни один испанец, каким бы импульсивным он ни был, не убил бы иноземного правителя, при дворе которого он получил убежище, под таким незначительным предлогом. Это убийство не было преступлением по страсти. Все самые лучшие источники того времени сошлись на том, что это было предумышленное убийство.

Испанцы удачно выбрали время убийства Манко. Инку убрали как раз в то время, когда вызревал мятеж Гонсало Писарро, так что индейцы Вилькабамбы оставались без лидера в течение трех лет, когда испанцы были наиболее разобщены. Манко оставался единственным среди индейских вождей, кто стремился организовать еще одно восстание и обладал достаточным авторитетом, чтобы вдохновить на него. Его государство в Вилькабамбе было маленьким: всего горсточка небольших индейских поселений в укромных горных долинах. Многие другие индейские племена образовали похожие очаги сопротивления в различных уголках Анд. Но Манко обладал качествами, которые делали его и его государство исключениями. Только он был от рождения принцем королевской крови инков и в течение детских и юношеских лет приобрел самоуверенность человека, который был убежден в том, что его семья фактически правит всем миром. Его никогда не ослепляла ни цивилизация испанцев, ни их аура непобедимости: он участвовал в военных походах и жил среди них в самом начале конкисты и видел все их слабости. Хотя он и пытался перенять наиболее эффективное испанское вооружение, он не копировал испанский образ жизни в других отношениях и так и не поменял религию инков на христианскую. При нем произошло возрождение воинственного национализма инков в Вилькабамбе с упором на соблюдение до мелочей судопроизводства и религиозных обрядов.