Муслим Мурдалов - Чечня и Кавказ: этюды, заметки из прошлого

«Мы насчитали, говорит один участник этого похода: – более 50 чеченцев, сбитых с лошадей ударами шашек. Были ли они убиты или ранены, не знаю; но во всяком случае чеченцы порядочно поплатились за кратковременное торжество свое над казаками».

Наступил 1821 год. Ермолов был тогда в Петербурге; тем не менее войска левого фланга продолжали настойчиво исполнять начертанную им программу. С 4-февраля Греков приступил к разработке путей в глубь чеченской земли со стороны Злобного окопа. Широкие просеки пролегли через вековые леса до самых земель Мичиковцев. Отсюда отряд повернул назад и старыми просеками воротился в Грозную. В продолжении этой экспедиции неприятель нигде не оказал сопротивления. Зная по опыту, что с Грековым шутить невозможно, что всякое нападение на отряд неминуемо повлечет за собою смертную казнь или ссылку в Сибирь аманатов, чеченцы волей-неволей мирились с теми, что падали и исчезали леса – ихъ вековечная защита. Лишь немногие, не желавшие покориться, бежали в горы, где Ахмет-хан собирал толпы для нападения на укрепления, строящиеся в Дагестане; остальныя встречали Грекова с наружной покорностью. Войска оставляли их аулы неприкосновенными, и только близ Гельдигена, хутор знаменитого Бей-Булата, за прежние грехи этого старого разбойника, давно укрывающегося в горы, был разорен до основания. В Грозной, войска простояли неделю, другую. А там Греков снова пошел их разрабатывать дороги в Чечню, уже с противоположной стороны, от гор Качкалыковских. Чтобы разгадать, кто за нас и, кто против нас, от всех чеченских и качкалыковских деревень потребованы были рабочие с топорами. Их набралось до 11 тысяч человек, и все безмолвно исполняли даваемые им приказания. Громадное скопище в самом русском лагере людей, питавших к русским затаенную ненависть и все-таки повиновавшихся, представляло любопытный факт, объясняемый только необычайным нравственным влиянием, которое Греков имел на окружающие племена. Жители сами привозили даже провиант, пригоняли скот и доставляли все нужное для работ. Качкалыковцы высылали людей с топорами и рубили лес; кумыки содержали караулы и разъезды. Совершенно упавшие духом чеченцы не могли не понимать, что меры, принятые Ермоловым, скоро поставят их в полную зависимость от русских, что их разгульной жизни набегов и разбоя близится конец. Экспедиция достигла всех своих целей. Войска, собранные при Амир-Аджи-Юрте, 1-го марта быстро пошли вперед, окружили селение Ойсунгур, лежащее на северном склоне Качкалыковского хребта, и в наказание жителей, бежавших перед их приходом, совершенно его разрушили. В это время чеченцы вырубили лес в одну сторону до Исти-су (Неотступный Стан), в другую до Мичика. Когда войска появились в этой местности, еще ни разу не посещенной русскими, качкалыковцы попробовали остановить их оружием и в лесной перестрелке нанесли русским урон из трех офицеров и 30 человек нижних чинов, выбывших из строя. Но падение не могло повлиять на работы просека была довершена, и войска 6-го марта возвратились на линию. Едва войска расположились на отдых, как Греков стал уже получать тревожные известия. В Чечне что-то затевалось, хотя обстоятельно объяснить, что именно, не мог ни один лазутчик. Ясно было одно, что население глухо волновалось и что причиною этих волновалось и что причиною этих волнений было турецкое правительство, распустившее под рукой слух о близкой войне своей с Россиею. Чеченцы вообразили, что борьба с султаном отвлечет все силы России, не оставив свободных средств для действия против них, и что наступает время опять безнаказанно хозяйничать в станицах и селах по Кавказской линии. Мечта была так привлекательна, а характер впечатлительного народа так необуздан, что катастрофа разразилась даже гораздо ранее, чем можно было ожидать. В апреле месяце те служили Грекову с таким усердием при вырубке просек, теперь в значительных силах бросились на Амир-Аджи-Юртовский редут. Это был слабейший пункт русской позиции; в редуте было только 25 солдат, под командою унтер-офицера. Но то были солдаты старого Кабардинского полка (теперь ширванцы), испытанные в битвах, закаленные в опасностях, и чеченцы потерпели неудачу. К сожалению, геройский подвиг унтер-офицера Махонина, целый день защищавшего ничтожный редут против громадного скопища ничтожный редут против громадного скопища чеченцев, не известен во всех его подробностях, сделавшихся жертвою забвения, подобно многим другим славным делам кавказского корпуса, умевшего делать дело молча и не заботившегося о прославлении и передаче своих подвигов потомству. Известно только, что в бою за обладание редутом, продолжавшемся с утра до позднего вечера, кабардинцы положили на месте до сорока человек чеченцев, потеряв и сами большую половину людей. К вечеру озлобленный неприятель бешено кинулся на вал, ворвался внутрь укрепления и резался в рукопашную; сам Махонин был изрублен в куски. Но чеченцы все-таки не могли удержаться в редуте и были отбиты, а подоспевшая помощь окончательно заставила их рассеяться. Взрыв, всегда возможный в народе, как чеченцы, не имел на этот раз никаких серьезных последствий. Как быстро началось волнение, так быстро оно и упало. Понятно, что теперь, когда русские войска приобрели возможность проходить беспрепятственно по Чечне с одной стороны до рр. Хулхулау и Гудермеса, а с другой до Мичика, подобные вспышки в этих местах и не могли быть особенно опасными. Но между этими двумя рекам, на пространстве в 20 верст, оставался еще мрачный Маюртупский лес, где и сосредоточилось теперь все, что только было враждебного русским. Греков признал необходимым вырубить его и нашел более удобным вести просеку от Мичика, чтобы заодно наказать мятежных качкалыковцев. Но чтобы беспрепятственно пройти дороги чеченские караулы, нарочно и за большую плату нанятые для это этого качкалыковцами. Успех задуманного предприятия зависел, следовательно, от нечаянности и быстроты нападения. И вот, Греков распустил слух, что идет к Внезапной. Действительно, войска от Амир-Аджи-Юрта пошли окружною дорогой на Таш-Кичу и 18-го июля расположились здесь на ночлег со всеми обозами. От обремененного тяжестями отряда чеченцы не могли ожидать никаких энергических, внезапных движений, а между тем Греков в самую полночь тихо поднял отряд, свернул вправо и быстро повел его к Ойсунгуру. Линейные казаки с конными орудиями понеслись вперед напрямик через просеки и кустарники, чтобы отрезать неприятельские посты от Мичика. Главный караул, в 80 человек, был окружен и уничтожен без выстрела. Через день, 20-го июля, Греков столь же удачно снял караул, стоявший при Исти-су, и войска, перевалившись через лесистый Качкалыковский хребет, уже спокойно заняли Мичик.