Джоан Дидион - Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме

Бойкий характер девушки шел вразрез с обширной учебной программой Уолла-Уолла; весной 1949 года Люсиль Максвелл познакомилась с Гордоном Миллером по прозвищу Корк и вышла за него замуж. Ему было двадцать четыре, он окончил Уолла-Уолла и Стоматологическую школу Орегонского университета и поступил на службу медиком в Форт-Льюис. «Наверное, это можно назвать любовью с первого взгляда, – вспоминает мистер Максвелл. – Еще до официального знакомства он прислал Люсиль полторы дюжины роз и записку, в которой выражал надежду, что ей понравятся розы, даже если она не захочет пойти с ним на свидание». Супруги Максвелл вспоминают, что на свадьбе их дочь «так и сияла».

Несчастливые браки так похожи друг на друга, что вдаваться в подробности жизни этой конкретной пары нам ни к чему. Может быть, неурядицы начались уже на Гуаме, где чета жила, пока Корк дослуживал в армии, а может, и нет. Возможно, проблемы появились, когда семья поселилась в маленьком орегонском городке, где Корк открыл небольшую частную практику, а впрочем, может, и нет. Судя по всему, некоторое разочарование принес переезд в Калифорнию: Корк Миллер жаловался друзьям, что стоматология ему опостылела, говорил, что хочет выучиться на врача общего профиля и собирается поступать в Медицинский колледж адвентистов седьмого дня в Лома-Линде, городке в нескольких милях к югу от Сан-Бернардино. Вместо этого он купил стоматологический кабинет, и семья осела на западном краю округа Сан-Бернардино, в скромном домике на одной из тех улиц, где непременно увидишь трехколесный велосипед, где кредиты никогда не закрывают и где каждый мечтает о доме побольше на улице попрестижнее. Это было в 1957 году. К лету 1964-го Миллеры переехали в дом побольше на улицу попрестижнее и стали постепенно обрастать атрибутами благополучной семьи: доход 30 тысяч в год, трое детишек, как с рождественской открытки, панорамное окно с видом, семейная гостиная, фотографии в газетах с подписью «Миссис Гордон Миллер, председательница благотворительного фонда „Сердце Онтарио“». За такую жизнь они платили известную цену; приближался срок, когда распадаются многие браки.

Жара, мигрени, волнения и денежные проблемы – то лето было бы непростым для кого угодно, но для Миллеров оно началось слишком рано и слишком дурно. Двадцать четвертого апреля внезапно скончалась давняя подруга Люсиль Элейн Хейтон; Люсиль Миллер виделась с ней буквально накануне. В мае Корк Миллер ненадолго угодил в больницу с кровоточащей язвой, и его привычная сдержанность переросла в депрессию. Он заявил своему бухгалтеру, что «смотреть уже не может в открытые рты», и грозился наложить на себя руки. К восьмому июля банальные трения в делах любовных и финансовых завели участников действа в новом доме на участке размером в один акр по адресу Белла-Виста, 8488 в банальный тупик, и Люсиль Миллер подала на развод. Но за последующий месяц Миллеры, похоже, успели помириться. Они сходили к семейному консультанту. Заговорили о четвертом ребенке. Казалось, брак их достиг той традиционной стадии перемирия, когда многие смиряются с необходимостью свести к минимуму не только потери, но и ожидания.

Но сезону неурядиц Миллеров не было суждено закончиться так легко. Седьмое октября начиналось как обычный день, один из тех, что навязают в зубах мелкими разочарованиями и скукой. Днем температура в Сан-Бернардино подскочила почти до 102 градусов по Фаренгейту, школьные учителя отправились на обязательное повышение квалификации, и дети остались дома. Нужно было отдать белье в глажку. Необходимо было взять рецепт на нембутал, заехать в химчистку. Ранним вечером произошел неприятный инцидент с «фольксвагеном»: Корк Миллер насмерть сбил немецкую овчарку, а позже сказал, что у него так болит голова, будто ее придавило грузовиком. Он вообще часто так говорил. На тот момент Корк Миллер должен был отдать в счет долгов 63 479 долларов, 29 637 из них – за новый дом, и, похоже, груз долгов на него сильно давил. Ему было нелегко справляться со своими обязанностями, и он постоянно жаловался на мигрени.

В тот вечер он ужинал в одиночестве, сидя за приставным столиком в гостиной. Позже Миллеры смотрели телевизор, где крутили «Смотри, как они бегут» с Джоном Форсайтом и Зентой Бергер, а потом, около одиннадцати, когда фильм закончился, Корк Миллер предложил выйти за молоком. Ему хотелось горячего шоколада. Он стянул плед и подушку с дивана и забрался на пассажирское сиденье «фольксвагена». Люсиль Миллер помнит, как потянулась, чтобы закрыть дверь с его стороны, выезжая задним ходом на дорогу. Когда она вышла из супермаркета – и задолго до того, как супруги доехали до Баньян-стрит, – Корк Миллер, казалось, уже спал.

О том, что произошло между 0:30, когда случилось возгорание, и 1:50, когда поступил звонок в полицию, Люсиль Миллер дает сбивчивые показания. Она говорит, что ехала по Баньян-стрит на восток со скоростью около 35 миль в час и вдруг почувствовала, как машину резко уводит вправо. Через мгновение, по ее словам, «фольксваген» оказался на насыпи, почти у самого края откоса, а за ее спиной полыхало пламя. Как выбралась из машины, она не помнит. Она помнит, как схватила камень и выбила им окно со стороны супруга, а затем слезла вниз по подпорной стенке, чтобы найти какую-нибудь палку. «Не понимаю, как я собиралась вытаскивать его из машины, – рассказывает она. – Думала, если найду палку, вытолкну его как-нибудь». Сделать это ей не удалось, и спустя некоторое время она бросилась к перекрестку Баньян-стрит и Карнелиан-авеню. На этом углу нет домов и почти никто не ездит. Мимо проехала машина, но не остановилась, и тогда Люсиль Миллер бегом бросилась обратно к горящему «фольксвагену». Чуть замедлив бег, она сумела рассмотреть в пламени своего мужа. Он был «совсем черный», рассказала она.

Помощь Люсиль Миллер нашла в полумиле от горящей машины, в первом доме по Сапфир-авеню. Миссис Роберт Свенсон позвонила оттуда шерифу, а затем, по просьбе Люсиль Миллер, адвокату Миллеров и близкому другу семьи Гарольду Лэнсу. Лэнс забрал Люсиль Миллер домой, к своей жене Джоан. Лэнс и Миллер дважды приезжали на Баньян-стрит и разговаривали с дорожной полицией. На третий раз Гарольд Лэнс ездил один, а вернувшись, сказал Люсиль Миллер: «Так… с этой минуты больше ни слова».

Когда на следующий день Люсиль Миллер арестовали, с ней была Сэнди Слейгл. Слейгл, пылкая и невероятно преданная делу студентка-медик, когда-то работала у Миллеров няней и жила у них на правах члена семьи с тех самых пор, как в 1959 году окончила школу. Миллеры приняли ее, когда она сбежала от своей неблагополучной семьи, и о Люсиль Сэнди отзывалась не только как о «второй матери или сестре», но и как о «добрейшей души человеке». В ночь происшествия Сэнди Слейгл находилась в общежитии Университета Лома-Линда, но рано утром Люсиль Миллер позвонила ей и попросила приехать домой. Когда Слейгл добралась до дома Миллеров, врач как раз делал Люсиль укол нембутала. «Она плакала так, будто умирает, – вспоминает Сэнди Слейгл. – Только и повторяла: „Сэнди, я так долго пыталась его спасти, и посмотри теперь, что они со мной делают !“»