Андрей Норкин - От НТВ до НТВ. Моя информационная война. Том 2

Он очень редко рассказывает об эпизоде с имитацией своего расстрела в Чечне. Это было еще во времена Дудаева. (Джохар Дудаев, президент самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия, 21 апреля 1996 года был ликвидирован российскими ВВС в результате спецоперации в районе села Гехи-чу – прим. автора) Во время Первой чеченской войны Венедиктов еще не был руководителем «Эха Москвы», совмещая работу на радио с преподаванием в школе. В составе делегации депутатов Думы и журналистов он приехал в Грозный, чтобы попытаться забрать домой российских офицеров, попавших в плен после неудачной попытки штурма города. Во время разговора с начальником охраны Дудаева выяснилось, что восемнадцать российских военных, якобы, не хотят возвращаться. Венедиктов вызвался поговорить с ними и попросил пленных записать на диктофон свои заявления о нежелании лететь в Россию. Сразу после этих слов охрана Дудаева вывела Венедиктова в какой-то двор, поставила лицом к стене и сымитировала расстрел. Как выяснилось позже, это была шутка, но по словам Венедиктова, после того, как он пришел в себя, он осознал, что теперь больше ничего не боится…

Почему главред «Эха» не рассказывает об этом случае из своей жизни? Вернее, делает это очень редко. Боится показаться нескромным? Но скромность – далеко не превалирующая характеристика Алексея Алексеевича. Не потому ли, что время для срабатывания этой информации пока не пришло? Венедиктов – выдающийся манипулятор общественным мнением, и я вполне допускаю, что именно аргумент «несвоевременности информации» его в данном случае и сдерживает. Зато он с удовольствием и многочисленными подробными разъяснениями вспоминает давний разговор с Владимиром Путиным, когда президент описал ему различия между понятиями «предатель» и «враг», определив Венедиктова во «враги». Он часто рассказывает, как ответил отказом на просьбу Путина стать его доверенным лицом на выборах, и что тем не менее президент, как минимум, трижды лично запрещал закрывать радиостанцию. А вот про случай, связанный с реакцией, в тот момент премьер-министра Путина, на работу «Эха Москвы» в период российско-грузинской войны, говорить не любит.

Когда я работал с Венедиктовым, от него часто можно было услышать: «мой друг – Волошин», «мой друг – Нарышкин». Сейчас, фамилии уже другие: «мой друг – Песков», «мой друг – Володин». Где здесь констатация факта, а где сарказм, понять невозможно. Умение владеть собственными эмоциями, голосом, мимикой, жестами – все это превратилось для Алексея Алексеевича в давно пройденный материал. Он, действительно, ничего не боится, вот с этим не поспоришь. Венедиктов сам называет себя консерватором, в каких-то вопросах – мракобесом. Он заявляет, что его любимые политики – Рейган и Тэтчер. Он всегда демонстративно ходит в клетчатых рубашках, почти никогда не надевая пиджак. Для визитов в Кремль он ограничивается красным свитером. Он руководит, как принято считать, главным рупором либеральной оппозиции, но при этом гордится своими совершенно тоталитарными рейтингами, позволяющими ему бесконечно переизбираться в должности главного редактора «Эха Москвы».

Впрочем, боюсь, тут мы вынуждены будем уйти в более подробный анализ феномена под названием «Эхо Москвы», а мне не хотелось бы делать это сейчас. Потому что Венедиктов, конечно, важнейшая фигура для радиостанции, но «Эхо» – это не только Венедиктов. Это множество совершенно отличных друг от друга людей, многие из которых и так будут появляться в моем рассказе. Пока же я ограничусь еще одним парадоксом, иллюстрирующим загадку Веника. 18 января 2012 года, Владимир Путин, встречаясь с главными редакторами российских СМИ, устроил Алексею Венедиктову такую публичную головомойку, какую не устраивал ни до, ни после.

Отвечая на вопрос руководителя «Эха Москвы», Путин постепенно перешел к собственным впечатлениям от работы журналистов радиостанции. Приведя несколько цитат из услышанного в эфире, премьер прямо заявил, что то, чем занимается «Эхо» – это не журналистика, а, цитирую, «обслуживание внешнеполитических интересов одного государства в отношении другого, в отношении России». «Есть абсолютно элементарные вещи, их невозможно не знать! Я не верю, что они этого не знают!» – сказал Путин о подчиненных Венедиктова, – «И они делают это за счет российского налогоплательщика!» Финалом того разговора стала знаменитая фраза: «Вы, Алексей Алексеевич, я вижу, обиделись на меня, а зря. Я вот не обижаюсь на Вас, когда Вы меня поливаете поносом там с утра до вечера…»

Можно по-разному относиться к деятельности президента России. Можно по-разному оценивать работу радиостанции «Эхо Москвы». Но то, что в ее эфире Путина – хорошего ли, плохого ли, очень плохого ли – но, действительно, с утра до вечера «поливают поносом» – это чистая правда! Не верите, послушайте сами. Почему Венедиктов это позволяет своим журналистам? Естественно, потому что не может этого запретить. Потому что есть понятие «свободы слова», и есть Закон о СМИ. Дальше все рассуждения будут касаться соблюдения Буквы и Духа этого закона, журналистской этики и профессиональных качеств (либо отсутствия оных) у сотрудников «Эха Москвы». Но я сейчас говорю лишь о Великом кормчем этого СМИ. И еще раз хочу напомнить, что из всех руководителей СМИ, принадлежащих когда-то Гусинскому, на переднем краю остался только Алексей Алексеевич. Все другие либо ушли в тень, либо маргинализировались. Но Венику-то это никак не могло повредить! Он уже маргинал! «Меня Путин называет сумасшедшим!» – постоянно говорит Венедиктов.

Можно ли в таком случае сравнивать руководителя «Эха Москвы» с солдатом Швейком, крайне жизнерадостным идиотом, в уста которого Ярослав Гашек когда-то вложил убийственную сатиру на государственные власти? Конечно, нет! Потому что, как я уже говорил, Венедиктов – очень умный человек. Может быть, даже слишком. Потому что вовремя прикинуться идиотом и получить от этого выгоду, может только очень умный человек.

Есть, правда, одно сумасшедшее предположение. Когда Венедиктов активно ставил нам с Юлькой палки в колеса, постоянно продавливая свои собственные решения, касавшиеся работы телекомпании, навязывая своих людей, свои программы и так далее, Юлька в сердцах бросила, что Веник – «засланный казачок». Не забывайте, мы были пламенными борцами за свободу слова, и человек, пусть в чем-то с нами не согласный, сразу становился предателем. Но с течением времени я стал ловить себя на мысли, что моя жена, возможно, была права. Ведь, согласитесь, какая красивая версия может получиться: Алексей Венедиктов – агент под прикрытием! Я уже говорил, что Веника одновременно считают и героем борьбы с тоталитаризмом, и преступным соглашателем с режимом. Журналист Олег Кашин даже как-то составил список подозрительных деяний Венедиктова, доказывающих, что главный редактор «Эха Москвы», на самом деле, не тот, за кого себя выдает. Я не хочу разбирать его текст, и потому что сам господин Кашин в той же либеральной среде проходит по разряду «кремлевских мурзилок». И потому что, вряд ли он знает, за кого себя выдает Венедиктов. Я, например, на истинность выводов не претендую, но сам поворот мне нравится. «Остин Пауэрс: Человек-загадка международного масштаба». Помните, был такой фильм? По-моему, имя Алексея Венедиктова смотрелось бы на афишах не хуже…