Андрей Норкин - От НТВ до НТВ. Моя информационная война. Том 2

Алексей Алексеевич Венедиктов.

Как вы, конечно, заметили, среди множества лиц, встречающихся в моем повествовании, есть несколько человек, выделяемых мною особо. Возможно, Алексей Венедиктов – самый особенный из них. Хотя бы потому, что до сих пор продолжает активно действовать в медийном пространстве, а не пылится где-то на задворках истории.

При этом Венедиктов остается во многом неразгаданным персонажем, прячущим свои скелеты так глубоко в шкафу, что в их поисках вы рискуете попасть прямиком в Нарнию. Венедиктов, кстати, очень неравнодушен к жанру «фэнтези», но цикл К. С. Льюиса, насколько я помню, не принадлежит к числу его любимых. Впрочем, это всего лишь то, что я помню. А это означает, что на самом деле все может обстоять совершенно иначе.

Алексей Венедиктов – очень хитрый и очень умный человек. Именно в таком порядке. Но я не могу назвать его «хитроумным», каковым был, например, Одиссей, если верить Гомеру. Одиссею здорово удавались сиюминутные хитрости, он был тактиком. Иначе не застрял бы в своем возвращении на Итаку. А Алексей Венедиктов, напротив, блестящий стратег, ухитряющийся уже почти двадцать лет руководить, мягко говоря, весьма специфическим СМИ и при этом сохранять не только свой пост, но и свое политическое влияние.

Мои отношения с Алексеем Алексеевичем, в общении с которым мы довольно быстро перешли на «ты», прошли через несколько стадий. На первом этапе, который включал всю мою революционную деятельность»на НТВ и ТВ-6, с частыми посещениями студии «Эха Москвы», лозунгами, призывами к борьбе до победного конца и так далее, я оказался жертвой гипноза. Венедиктов представал в исключительно положительном образе, рыцарем без страха и упрека, пламенным трибуном и профессиональным журналистом. Второй этап ознаменовался нашей тесной работой над совместным проектом под названием «Эхо-ТВ» и мой гипнотический туман стал постепенно рассеиваться. Венедиктов-журналист и Венедиктов-политик уступали свои места Венедиктову-менеджеру и Венедиктову-человеку, а с этими двумя взаимодействовать оказалось куда сложнее. Закончилось все довольно печально, взаимными упреками и многолетней паузой в общении. Позже начался третий этап, продолжающийся до сих пор: ровный, без влюбленностей, но и без склок и скандалов, такой, какой, наверно, и приличествует двум уже не очень молодым людям, которым есть, что вспомнить при встрече.

Я считал и считаю, что в моем разрыве с Гусинским главную роль сыграл Венедиктов. И именно он подготовил и осуществил переход телекомпании под полный контроль «Эха Москвы», с само собой разумеющимися кадровыми изменениями. Не скрою, когда-то мне было обидно. И от самого факта, и от того, при каких обстоятельствах все происходило. Эти занятные подробности тоже много говорят о моих бывших либеральных коллегах. Но сейчас, во-первых, я Венедиктову благодарен! За то, что он так много сделал для переоценки ценностей, через которую я прошел. А, во-вторых, мне кажется, что теперь я понимаю причины его поступков и они уже не кажутся мне какими-то ужасными. Я их, по-прежнему, не одобряю и не принимаю, но понять могу.

Представьте себе мальчика с огромным количеством комплексов. Мальчика сомнительной (по тем временам) национальной принадлежности, не самого фотогеничного, который ко всему прочему растет в неполной семье, а с определенного периода жизни вообще воспитывается бабушкой. Политические перемены, произошедшие в стране, застали его уже во вполне зрелом возрасте, но он ухитрился не упустить предоставленного судьбой шанса. И, как мне кажется, в этот момент закончилась история жизни гражданина СССР Алексея Венедиктова, а начался процесс грандиозного мифотворчества, создание совершенно новой личности, гражданина мира, которого все знают, как Веника. Я даже не беру это слово в кавычки, потому что это новое имя Алексея Алексеевича образовано от его фамилии и не имеет никакого отношения к предмету, с помощью которого наводят чистоту в доме.

Что вы знаете об Алексее Венедиктове? И что вы знаете о Венике? Думаю, ответы на эти вопросы будут разными. Потому что, в первом случае, вы, скорее всего, не знаете ничего, а во втором знаете многое. Хотя, на самом деле, это вам так кажется, что вы многое знаете о Венике. С момента своего прихода на «Эхо Москвы» Венедиктов стал очень активным и единственным составителем собственной биографии. Если вы некоторое время посвятите сбору и анализу имеющейся в открытом доступе информации о нем, вы не найдете почти ничего, что относилось бы к «доэховскому» периоду его жизни. Как такое могло произойти? Почему биография одного из самых известных медиа-менеджеров страны представляет собой огромное белое пятно на протяжение первых тридцати пяти лет и наполняется событиями лишь после 1990 года? У меня есть только одно объяснение и оно заключается вовсе не в том, что жизнь Венедиктова до «Эха» была малоинтересной.

Леша сам пишет историю своей жизни. Пишет таким образом, который кажется ему наиболее целесообразным. Этот способ заключается в создании информационного шума вокруг его персоны. Огромное количество новостей, интервью, заявлений, скандалов, обвинений, расследований, опровержений, слухов, сенсаций, связанных с именем Венедиктова, вываливается на различные страницы при самом активном личном участии Алексея Алексеевича. Но во всей этой информационной лавине очень мало фактов! И это мне представляется крайне интересным моментом.

Он крайне скуп в рассказах о своем детстве и юности. Это – табуированная тема. «Отец – офицер ВМС Советского Союза. Погиб на подводной лодке. А мама была врачом-рентгенологом и два года назад умерла». Это фрагмент программы «Сотрудники», вышедшей в эфир «Эха Москвы» в 2000 году. «Отец был офицером подводной лодки. Погиб в 1955 году за неделю до моего рождения. Мама умерла семь лет назад, мы с ней не говорили об этом. Как-то я всегда сам себе был предоставлен. Я – человек, который сам себя сделал». Это чуть более подробный рассказ Венедиктова о своих родителях, который он позволил себе в 2005 году. И все!

Я тоже никому не рассказываю о том, как осенью 1990 года погибла моя мама. Но, Норкин и Венедиктов, с точки зрения известности, публичности, раскрученности, как говорится, «две большие разницы». Интернет, казалось бы, должен хранить каждое произнесенное слово? И это так и есть, если слово было произнесено. Однажды я лично присутствовал при встрече Венедиктова с двумя незнакомыми мне пожилыми женщинами, которые, как выяснилось, знали его родителей. И я понял, что ему было крайне неприятно, что рядом с ним в этот момент оказался посторонний человек. То есть – я. Поэтому я не буду писать о том, что услышал. Потому что я чувствую, что тема семьи, тема родителей, тема детства – невозможна в его понимании для публичного обсуждения. Я, в конце концов, не биограф Венедиктова и не должен раскрывать все тайны его жизни. Ограничимся лишь выводом, что он сам не хочет делиться подобной информацией.