Александр Афанасьев - Украина – четверть века незалежности. Книга первая. 1991-1999 годы

О чем тогда думал Кравчук? Я недавно смотрел его интервью, данное всего пару лет назад, когда уже произошло все то, что произошло. Когда его спросили про Беловежскую пущу – он сказал, что подписывая документы, видел будущее постсоветского пространства примерно соответствующим сегодняшнему Евросоюзу. Что ж, это можно принять. В том, что постсоветское пространство не стало ЕС-2 – виноваты два момента. Первый – общее экономическое неблагополучие девяностых толкало к тому, чтобы выплывать поодиночке. В СНГ просто не было мощного экономического лидера, подобного Германии, который мог бы тащить за собой. Не было и привлекательной для всех идеологии.

Л. М. Кравчук (книга «Имеем то, что имеем»)

Забегая наперед, хочу сразу отбросить обвинения в адрес Ельцина, Шушкевича и Кравчука, которые (по утверждениям наших многочисленных критиков) не понимали последствий подписания Беловежских соглашений – дескать, мы не были в полной мере проинформированы об уровне интеграции в СССР, не осознавали реальный уровень взаимной экономической зависимости республик.

На самом деле мы хорошо владели цифрами. По крайней мере, о себе я могу это утверждать с полной ответственностью. Я имел достаточно четкое представление о сложности разрешения экономических, финансовых и социальных проблем, которые неминуемо возникнут после распада СССР. 20 лет работы в ЦК позволили мне познакомиться с необходимым объемом соответствующей информации. К тому же после избрания меня председателем Верховной Рады я скрупулезно и настойчиво изучал экономические вопросы – чтобы принимать решения, я должен был знать суть дела.

Но СССР в любом случае был обречен. Проблема состояла именно в том, чтобы найти механизм, позволяющий республикам пережить это неотвратимое событие с минимальными экономическими потерями. Процесс разрыва экономических связей (я об этом упоминал, но должен упомянуть еще раз) начался еще в советские времена и становился все более беспорядочным. Мы же, наоборот, пытались эти связи сохранить. Во время переговоров в Беловежской Пуще лидеры договорились, что страны СНГ будут консультироваться по экономическим вопросам, обсуждать пути проведения реформ, согласовывать свои действия. Например, я предложил на определенное время ввести единую денежную единицу – переходный рубль. Эта мера сделала бы не таким мучительным переход к собственной валюте. Подобных предложений было множество, и практически каждое должно было стать темой для дальнейшего обсуждения, для основательного анализа. Но воплотить эти намерения в жизнь не позволила излишняя торопливость Бориса Ельцина. Судя по всему, окружение Бориса Николаевича быстро убедило его, что Россия с ее ресурсами может позволить себе роскошь не оглядываться на других и не бояться разрыва интеграционных связей.

Когда накануне Нового года, 30 декабря 1991 года, мы вторично собрались в Минске, Ельцин сообщил, что провозгласил курс на быстрые рыночные преобразования в экономике. На вполне обоснованный вопрос: а как быть с недавней договоренностью о согласованности реформ, Борис Николаевич безапелляционно заявил: «Вы должны следовать за Россией». Это была серьезная ошибка российского президента, от которой вскоре пострадала и возглавляемая им страна.

Но по Украине эта ельцинская ошибка ударила быстрее и болезненнее, став изначальной причиной многих наших экономических, производственных и социальных бед. Именно поэтому Украина была обречена исправлять ситуацию своими силами. Именно поэтому Киев был вынужден почти сразу заявить о том, что СНГ не что иное, как форма бракоразводного процесса. Именно поэтому наше государство не видело смысла в подписании целого ряда соглашений: об уставе Содружества, об экономическом союзе (кстати, эти документы не подписаны Украиной до сих пор) и т. п. Россия сразу поставила собственные интересы выше интересов партнеров по СНГ. Украина была вынуждена отстаивать позицию, вытекающую из своих национальных интересов. Беловежские соглашения предоставили нам шанс цивилизованно, по-христиански похоронить умершую империю и шанс сохранить полуразрушенные экономические связи. Из двух шансов, к величайшему сожалению, был использован лишь один…

Вероятно, Кравчук тут немного лукавит – Ельцин выполнил те угрозы, о которых говорил в Беловежской пуще. Он действительно не представлял Украину вне России – в то время как Украина хотела реальной и полной независимости.

Второй момент – это национализм. В той или иной мере – он присутствует во всех постсоветских странах, и везде постсоветский национализм – это русофобия. Во всех европейских странах – национализм, какой практикуется на всем постсоветском пространстве – является табу. Разжигать ненависть к соседям – запрещено. Разжигать ненависть к национальным меньшинствам – запрещено. Быть одноязычным и монокультурным – стыдно.

Это понимают и те украинцы, которые пожили в Европе. Говорит Вадим Грановский, длительное время живущий в Лондоне

http://112.ua/interview/lyustraciya–eto-tipichno-sovkovaya-tema-razbiratelstva-s-kadrami-322006.html

– Нужно всего лишь согласиться с фактическим положением дел. А оно заключается в том, что Украина многонациональное и двуязычное государство. И многоконфессиональное. И ни одна из групп не может доминировать в государственной политике над другой. Просто это нужно признать как факт. То, что сегодня происходит – советская идеология, постсоветская рыночная, с признаками дикого капитализма – и на нее муфтой одевается национал-патриотическая идеология. И ее начинают оформлять – мы же украинцы, патриоты, мы должны все говорить по-украински. Мы, кстати, и так все говорим по-украински – у нас нет этой проблемы. Но национальная тема, сведенная к одной группе – резко сужает возможности развития страны. В современном мире надо расширять многообразие всего. Появляются новые формы в жизни людей – и пусть появляются. Мы говорим на двух языках – «а я буду говорить на одном» – говори, если тебе так нравится. Вообще, лучше говорить на пяти. Мы себя должны расширить, открыть миру, а мы этого не делаем, тем самым уничтожая собственную украинскую культуру. Потому что украинская культура – это уже сплав еврейской, польской, русской и, собственно, украинской культуры.

Но на постсоветском пространстве это не только не стыдно и недопустимо, это практикуется сплошь и рядом, в том числе и в странах, уже входящих в ЕС. Более того, во многих странах это является частью государственной политики.

В таком случае, Леонид Кравчук, подписывая документы об образовании СНГ, исчерканные его рукой, и мечтая о будущем как в ЕС – был большим оптимистом. Всего комплекса проблем, связанных с украинским национализмом и националистами – он явно не видел.