Марина Саввиных - Мосты над облаками. Встречи, события, диалоги

Огромное количество талантливых людей в России до сих пор не востребованы. И то, что мы в меру своих сил что-то для них делаем, – разве это не результат? У меня нет никаких субсидий от государства, я не получаю от государства ни рубля… Вы видите, в каких условиях я живу… сказать, что здесь сидит Гарун аль Рашид на золотых мешках и управляет финансовыми потоками мира, при всём желании никто не может… Есть несколько людей, которые мне помогают, спасибо им… Я мог бы делать в разы больше, но денег не хватает. Я за всё плачу сам. Из своего кармана. И если кто-нибудь мне найдёт человека, который скажет, что издание литературного журнала – это прибыльное дело, я тому принесу бутылку лучшего коньяка… если кто-то мне скажет: вот это прибыльное дело – ок, я несу коньяк… научите – как… дайте совет, ребята, я двадцать лет работаю в отрасли… Я зарабатываю совершенно другими вещами. Совершенно другими делами, которые к литературе вообще не имеют никакого отношения. Просто никакого. В некоммерческой издательской деятельности есть… может быть, болезнь какая-то, наваждение, безумие. Что это такое, я не понимаю. Но я, видимо, генетически как-то так неправильно устроен. У меня мама переводчица с немецкого языка, а отец у меня экономист. И как-то у меня это всё сочетается в голове – с одной стороны, практическая жилка, экономическая, а с другой стороны, филологические эти корни. И сам я по образованию экономист и лингвист. Поэтому, видимо, так и получилось.

Саввиных. Понимаю. Я тоже сейчас всячески ищу возможности каким-то образом материально поддерживать наш журнал…

Степанов. Я считаю «День и ночь» одним из лучших журналов России. Я об этом открыто говорю. И раньше говорил. И в наших обзорах, которые печатаются в «Детях Ра», у нас не было ни одного критического отзыва о журнале «День и ночь». Ни разу. У нас выходил номер красноярских поэтов, который Антон Нечаев составил – это взгляд Антона. Он составил, его был «карт-бланш». Мы представили этих поэтов. Но это не значит, что взгляд может быть только один. Надо ещё номера составлять, посвящённые Красноярскому краю, Сибири в целом. Я Вас приглашаю к сотрудничеству.

И с Антоном буду продолжать сотрудничать. У меня с ним очень хорошие отношения. Я издатель его книги. Мы поддерживаем друг друга. Даже когда он меня ругает… недавно написал ругательную статью о «Детях Ра».

Саввиных. Вот как?!

Степанов. Да, он написал, что журнал «Дети Ра» становится – на его взгляд – закрытым… и что-то такое. Но я подумал, что, может быть, это и хорошо… значит, у нас – льщу себя тщеславной надеждой! – появляются какие-то фильтры редакционные, мы становимся более щепетильны в отборе. Так это плюс. То есть я сейчас стараюсь видеть, как шахматист, в любой ситуации выигрышную для себя позицию: ты так считаешь – хорошо, значит, нужно посмотреть с другой точки зрения. Ты считаешь, что это знак минус, а я считаю, что это знак плюс. То мы печатали вообще весь этот литературный мир, а сейчас мы более разборчивыми становимся. Я надеюсь на это. Всему своё время. Видите ли, я садовод. Люблю выращивать овощи и плодовые деревья. Я всегда привожу такой пример: не надо яблоню трясти в мае или в июне. Нужно в августе тихо подставить руки. Вот и всё. Тогда яблоки сами упадут в ладони.

Саввиных. Наверное, никто лучше Вас не представляет себе современную журнальную жизнь. Как Вы её оцениваете? Журналов очень много. Они появляются, исчезают. Есть такие старые «монстры», как «Новый мир», «Звезда», «Нева», «Наш современник»… Многие из них стали другими. Например, «Новый мир» сейчас – не тот журнал, который мы знали раньше. Каждый месяц появляются новые журналы, которые претендуют на собственное место в литературном пространстве. И виртуальные журналы, и журналы бумажные. Каким Вам видится этот процесс?

Степанов. Марина, когда Вы говорите – журнал «Новый мир» стал другим, не таким, каким мы знали его раньше, что Вы имеете в виду? Он стал, на Ваш взгляд, лучше, хуже?

Саввиных. Он стал не лучше и не хуже. Он стал другим. Ведь как мы воспринимали «Новый мир»? Это был журнал, в котором представлены наивысшие результаты литературного процесса. Образцы.

Степанов. Можно не продолжать… моя точка зрения с Вашей совпадает. В прошлом году вышла большая моя статья в «Литературной газете», где я дал анализ работы отдела поэзии журнала «Новый мир». Я специалист достаточно узкопрофильный, и докторскую диссертацию сейчас буду защищать по современной поэзии. Анализ достаточно критический, потому что в журнале «Новый мир» за последние 10 лет ни разу не печатались такие авторы, как Вознесенский, Ахмадулина, Ваншенкин, Казанцев, и многие-многие другие поэты, которые являются классиками русской поэзии, русской литературы. Там другие авторы стихов. Например, Андрей Василевский, главный редактор. Ирина Василькова, жена главного редактора. И так далее, и так далее. Я просто привёл статистические данные, кто печатается, кто не печатается. Спору нет, печатать себя приятно. Знаю это по себе. И жену обижать не стоит. Но ведь надо и других не забывать, не менее талантливых людей. Тем более если твой журнал поддерживается государством. А «Новому миру» государство оказывает финансовую помощь. Поверьте, я очень хорошо отношусь к «Новому миру». И с Василевским мы в нормальных отношениях. Я считаю этот журнал национальным достоянием. И хочу, чтобы он был лучше, чем он есть сейчас. Паша Крючков, редактор отдела поэзии «Нового мира», – мой товарищ. Мы недавно встретились, обнимались. Он говорит: «Ну, зачем же ты меня так?..». Я говорю: «Паш, ну, мы же честные люди. Мы же договорились, что, несмотря на дружбу, мы говорим друг другу правду. Вот я тебе говорю правду. Ты говоришь мне правду. Я не идеален. У меня тысяча грехов. Но и вы тоже не идеальны. Давайте меняться в лучшую сторону». Мне кажется, они постепенно меняются в лучшую сторону. Вот недавно напечатали Дмитрия Строцева. Поэта-авангардиста из Минска. Замечательные стихи. Но, конечно, говорить о том, что «Новый мир» эпохи Василевского и «Новый мир» эпохи Твардовского отличаются друг от друга – это то же самое, что утверждать, что Волга впадает в Каспийское море. Это очевидно. Это разные журналы. Но не стоит забывать и о том, что изменилось время. Не все зависит от «Нового мира». Изменилась сама литературная ситуация. Совершенно очевидно, что появление на литературной карте такого гиганта, как Журнальный Зал, во многом уравняло в правах самые разные издания. У них появилась одна читательская аудитория. У «Нового мира», у журнала «День и ночь», у журнала «Сибирские огни», у журнала «Крещатик», у журнала «Дети Ра»… У нас – одна читательская аудитория. И престижность публикации в журнале «День и ночь» ничуть не меньше престижности публикации, допустим, в журнале «Октябрь». Вот мне скажи – где бы ты хотел опубликовать что-то своё? Я бы сказал – объективно… я бы сказал, в журнале «День и ночь»… или в журнале «Зинзивер», который тоже я издаю, но стихов своих там не печатаю. Он тоже сейчас вошёл в «Журнальный Зал». Это я в меру своих скромных сил поддерживаю Союз писателей Санкт-Петербурга. То есть я издатель этого журнала, но уже редактор – не я. Я все свои полномочия делегировал Ольге Логош, которая живёт в Санкт-Петербурге. Я считаю, что «Зинзивер» – один из лучших сейчас журналов поэзии. Слава Богу, поступило предложение от руководства Журнального зала… я их не просил об этом… но ко мне лично обратился Сергей Павлович Костырко: «Женя, как ты смотришь на такой вариант, что мы представим через „Дети Ра“ твой проект – журнал „Зинзивер“?» Я ответил: «Да я замечательно на это смотрю!». Тем более, мы работаем рука об руку с руководителем Союза писателей Санкт-Петербурга Валерием Георгиевичем Поповым, он у нас председатель редакционного совета. С моей стороны сейчас – прежде всего, финансирование. И какая-то техническая поддержка. Мы тут, в Москве, верстаем, распространяем, печатаем. Помогаем, чем можем. Для меня сейчас совершенно понятна ситуация: если журнал входит в «Журнальный Зал», он состоялся. И это помогает представить широкую палитру русской литературы. Потому что журнал «Дети Ра» публикует, например, самых разных поэтов разных направлений. Но начинали мы как журнал немножко авангардного толка, и у нас печатались, прежде всего – Кедров, Кацюба, Бирюков, Никонова… но этих авторов раньше не было нигде в журнально-зальном пространстве. Их там не было, хотя это состоявшиеся авторы, о которых пишутся статьи, книги и даже диссертации во всём мире. Кому-то эти поэты нравятся, кому-то не нравятся. Но они есть. Давайте, ребята, их тоже покажем. И более того. Смотрите, сейчас у нас в восьмом номере выходит моя статья о литературном процессе. В частности, о поэзии Сергея Гандлевского. И о том, как делаются имена в литературе. Я прекрасно к нему отношусь, но я пишу статью, где даю филологический разбор некоторых его стихотворений. Есть очень хорошие стихи. А порой и никуда не годные строки встречаются. Просто стих рассыпается. При этом существует огромная армия пиарщиков от литературы, которые его превозносят: Гандлевский – это гений… и всё такое… и многие мои друзья начинают это поддерживать… никто не говорит о его строчках, рифмах, синтаксисе, строфике и так далее, и так далее. То есть, получается, что у нас выходит на первый план литературный менеджер, пиарщик. Эти господа определяют: кто поэт, а кто не поэт… Поэтому очень важно, чтобы была возможность сравнивать. Давайте мы покажем других поэтов, которые тоже работают в силлабо-тонической манере. Почему Андрей Василевский никогда не печатал Валерия Прокошина при жизни? Ни разу. Почему? Потому что печатали охотно сами себя. А Валерий Прокошин – замечательный русский поэт, умерший в 49 лет. Или Юрий Беликов из Перми. Почему не было ни одной его подборки в «Новом мире»?