Александр Шестун - Непокорный арестант: от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2

Зловредная буква «ша» мешала не только в фамилии. Она вообще давалась мне с трудом. Чтобы долго не мучиться, я чаще всего заменял её другими согласными. Однажды, вернувшись с прогулки, долго-долго бормотал:

– Мальчиф-Кибальчиф, Мальчиф-Кибальчиф, Мальчиф-Кибальчиф…

Моя тётя не вытерпела и потребовала:

– Чего мямлишь? Говори внятно!

Я посмотрел на неё исподлобья и изрёк:

– А ты – страфная…

Не врал даже в детстве, но от излишней впечатлительности мог сгустить краски. В одну из своих поездок в Ленинград мама определила нас с братом по бабушкам: Игоря – бабушке Зине, меня – бабушке Лиде. Для пущей эффективности воспитательного процесса бабушка Лида вбила в косяк двери гвоздь, а на гвоздь повесила ремень. Не для битья – для острастки. Однако одна мысль о том, что этим страшным ремнём меня могут высечь, приводила в ужас. И вот приходит как-то Игорь со «своей» бабушкой в гости к «моей». А бабушка Зина, угостив меня конфетами, спрашивает:

– Как тебе, Саша, тут живётся?

– Плохо.

– А чего плохо-то? Бьют?

– Бьют…

– А чем бьют? – допрос продолжался.

– Ременем, – отвечаю. – А ещё и ругается!

– А как ругается? – задаёт коварный вопрос бабушка, рассчитывая услышать что-нибудь пикантное.

– Как, как… Ро́том, конечно!

Понятно, что ни бабушку Зину, ни бабушку Лиду мой рассказ не порадовал. А через несколько дней вернулась из Ленинграда мама. Я вцепился в её плащ и ни за что не хотел отпускать – боялся, что она исчезнет, а я опять останусь один на один со страшным «ременем» на гвозде.

Что помню я сам? К сожалению, не так много. Сохранились в памяти наши семейные поездки на Чёрное море. В Гантиади. Мне там очень нравилось. В Серпухове я часто к месту и не к месту важно вставлял в разговоре:

– А вот у нас в Гантиади…

…Помню двор – мы жили в старой пятиэтажке за магазином «Спартак». Помню нашу квартиру. Помню себя и брата в гостях у бабушки Лиды. Во дворе её дома после дождей образовывалась огромная лужа, и мы, не обращая внимания на промокшие сандалии, пускали в «большое» плавание щепочные корабли.

Помню детский сад «Сказка». Одно из первых огорчений связано именно с ним. Мы собирали всей группой грибы, находим – отдаём воспитательнице, она осматривает и одобряет или, наоборот, бракует и благословляет на новые подвиги. Затем всё повторяется. К концу прогулки в моей рубахе лежали два здоровенных белых и десятка два лисичек! Я победно топал по прелой листве и представлял себе удивлённо-радостное лицо мамы. Чувствовал себя кормильцем и добытчиком. Но грибы мне не отдали. Совсем. И моё горе по этому поводу было совершенно неподдельным. Когда через несколько лет мы собирали грибы в пионерском лагере, помня прошлый урок, я находки уже никому не отдавал.

Впрочем, детсадовским воспитателям, думаю, запомнились вовсе не грибы, а моё стремление всегда и во всём отстаивать своё мнение. Если меня наказывали (как правило, выдворением на веранду), я устраивал страшный скандал и неизменно восклицал: «Не имеете права!»

* * *

Когда мне исполнилось семь, наша семья смогла перебраться из однокомнатной хрущёвки в трёхкомнатную. Этот факт, впрочем, совершенно не отражал нашего благосостояния. Мы считались бедными. Сто пятьдесят рублей – именно столько приносили ежемесячно мои родители. Известный анекдот про Вовочку, которого учительница сочувственно гладит по голове, услышав о профессии его отца (инженер), был правдив на все сто. Об инженерах в Советском Союзе снимали фильмы и писали книги, но уважением населения пользовались совсем другие профессии.

Ведь что считалось признаком богатства в то время? Ковры, хрусталь, машина, гараж. Дача – вообще предел мечтаний. Разве мог скромный инженер всё это заработать? По большей части нет. Да что там ковры и хрусталь! Для нас праздником было появление на столе колбасы.

И всё же, несмотря на бедность, всей семьёй ездили отдыхать на юг. Мы с Игорем учились в музыкальной школе, что тоже было недёшево. Такое «неразумное» распределение семейного бюджета вызывало раздражение у многих наших соседей. «Мы вам, как Шестунам, жить не позволим!» – говорили они своим детям.

Дорогими игрушками нас с братом не баловали, развлечения мы изобретали сами. Больше всего мне нравились командные игры. Вроде казаков-разбойников, красных и белых. А ещё резались в карты. Однажды я крупно продулся. Просить у родителей и в мыслях не было. Что делать? Выход нашёлся довольно быстро: стояло лето, а в лесу полным-полно земляники. Просто вставал рано утром и уходил на целый день в лес. Вот только торговать ягодами не мог. Отдавал торговкам за полцены. Впрочем, проигрывал я крайне редко. И не только в карты. Помню, как в пионерском лагере мне удалось сыграть вничью партию в шашки с гроссмейстером – чемпионом РСФСР.

Много времени проводил за чтением. Чего не обнаруживал на домашних полках, находил у бабушки с дедушкой. Самые любимые книги зачитывал до дыр. Очень выручала городская библиотека. Нас с Игорем там знали. А я знал наизусть названия почти всех книг, которые стояли на полках. Помнил даже их расположение. Если, например, «Волшебника Изумрудного города» не давали на дом, я оставался в читальном зале. Игорь где-то узнал, что образованный человек должен читать не менее ста страниц в день. Нас это немного удивило – мы-то читали намного больше.

Книги определили детскую страсть к кладам и приключениям. Груды золота так и не нашёл, но кое-чем могу похвастаться. Как-то возле старых купеческих развалин я откопал две золотые монеты. А однажды, когда был в санатории в деревне Райсемёновское, мы с мальчишками нашли под корнями поваленной сосны обломок старинной сабли. Глазам своим не поверили! Эфес украшали самоцветы. Находку отдали воспитательнице, а уж куда она её дела – неизвестно.

С санаторием у меня связано одно не совсем приятное воспоминание. Я был наказан. На мой взгляд, несправедливо. Отреагировал вполне своеобразно – собрал вещи, убежал на реку. Построил себе шалаш и собирался там жить. Поднялся страшный переполох. Меня искали и, разумеется, нашли. Так что на новом месте ночевать не пришлось.

Книжные истории о приключениях и путешествиях будоражили наше с Игорем воображение, мы просто бредили дальними странами. Часами могли изучать географические карты, атласы, обсуждать достоинства и недостатки какой-нибудь экспедиции. По географии я мог заткнуть за пояс любого. Но только не брата. Он не просто запоминал карты – фотографировал. Раз посмотрит, и готово. Мне кажется, Игорь и сейчас помнит наизусть названия и местонахождение всех городов Земли.

Мы часто ездили куда-нибудь с родителями, но о путешествиях за границу тогда и речи не было. И поэтому, уже повзрослев, в поездках я всегда с неподдельным интересом изучал уклад жизни, обычаи, язык… Традиционного вояжа по музеям всегда не хватало. Гораздо больше давало живое общение. Интересовало всё, что связано с историей возникновения и развития национальностей народов мира, а также религий, ими исповедуемых. Например, когда был в Малайзии, попросил шофёра-индуса показать мне его жильё. Тот удивился просьбе, но был, пожалуй, доволен. Я же с любопытством осматривал не очень богатый дом, познакомился с его бесчисленными детьми и женой.